не ты?
– Сама она.
– Ах сама значит! Надоумила сама! И за серебряком сама пришла!
– Да перестань ты орать уже, женщина, слушать устанешь тебя! – гаркнул Пантелеймон.
– А это не поветрие? – спросил Харин.
Злыбин шумно вздохнул, не отнимая ладони от лица. На некоторое время повисло молчание.
– Надо сходить к ведьме, – сказал Пантелеймон.
– К ведьме сходить! Скажешь тоже! Это кто-пойдёт-то? Я? Вон эта пусть и идёт! Извиняется!
– Не ори, сам схожу.
Харин закашлялся:
– Как же это ты пойдешь! У нас знахарей больше в селе нет! А если она тебя в котле сварит?
– Ну, сварит, так сварит, что ж теперь.
Под покровом ночи стая ворон кружила над лесом. В небе висела полная луна – самое время для страшных ритуалов и колдовства. Часть птиц уселась на ветки, часть осталась в небе выписывать всяческие фигуры, образуя странный рисунок. Появился глухой гул, раздавшийся словно из-под земли. Сначала протяжный, потом прерывистый, приобретая отчетливый первобытный ритм. Где-то в глубине леса взвыли волки. Вороны двинулись в направлении воя.
Птицы расселись по деревьям рядом с поляной, освещенной ярким серебряным светом. Гул нарастал, становился явнее, всё больше походя на игру африканских барабанов.
– Кар-р! – разнеслось над лесом, вороны прокричали необычайно дружно. Стая волков вторила воронам.
– Кар-р! – громче прежнего проголосил пернатый мрачный хор. Волки, подвывая, пропели на тон выше. Всё это карканье, вой и шум складывались в замысловатую музыку.
Черная стая спустилась с деревьев на поляну и закружилась в вихре, поднимая вокруг облака пыли. Постепенно сгущаясь, эта воронья масса приобретала расплывчатые очертания. И вот, крутанувшись, напоследок, вокруг себя, на месте вихря оказалась женщина – никто иная как ведьма Лулу. Волки в оцепенении наблюдали сие действо. Ведьма, недолго думая, подошла к самому большому волку и отточенным движением свернула ему голову. Остальные бросились врассыпную.
Колдунья на цыпочках, пританцовывая и хлопая в ладоши, три раза обошла вокруг туши. Сняв с пояса кривой нож, Лулу стала разделывать волка прямо на поляне. Трофеями ведьмы стали выдранный хребет и еще пара косточек. Рукоятка для нового ритуального кинжала была готова.
В кромешной темноте, под скрип раскачивающейся клетки, перешептывались бесенок и филин.
– Какой красивый, Тоа…
Филин довольно заурчал.
– Какие перышки, мягкие перышки… Ракх хотел бы перышки, как у Тоа… Мягкие и теплые…
Филин чихнул и похлопал крыльями.
– Правда? Ракху приятно!.. Спасибо милый Тоа… А глаза… Ох какие глаза у Тоа, словно холодные звёзды… Ракх завидует Тоа, Ракх хотел бы тело Тоа…
Филин издал резкий крик и отвернулся.
Бес подскочил к краю стола, поближе к клетке.
– Разве Ракх мог обидеть? Ракх просит прощения.
Филин фыркнул и взъерошился.
Вдруг раздавшийся