память обычного человека, процитируем Твена еще раз.
«Пусть лотовый кричит: «Два с половиной, два с половиной, два с половиной!» – пока эти возгласы не станут монотонными, как тиканье часов; пусть в это время идет разговор и лоцман принимает в нем участие и сознательно уже не слушает лотового; и посреди бесконечных выкриков «Два с половиной» лотовый хотя бы раз, ничуть не повышая голоса, крикнет: «Два с четвертью» и снова затвердит свои «Два с половиной», как раньше, – через две-три недели лоцман точно опишет вам, какое положение пароход занимал на реке, когда крикнули «Два с четвертью», и даст вам такое количество опознавательных знаков и прямо по носу, и по корме, и по бортам, что вы сами легко смогли бы поставить судно на указанное место. Выкрик «Два с четвертью» совершенно не отвлек его мысли от разговора, но его натренированная память мгновенно запечатлела все направления, отметила изменение глубины и усвоила все важнейшие детали для будущих справок совершенно без участия его сознания».
Остается только преклоняться. Однако по большому счету ничего удивительного в этом нет, поскольку ослепительный блеск лоцманской памяти ограничивается кругом его непосредственных обязанностей. Это типичная профессиональная память, великолепный пример того, какие чудеса может творить упорная тренировка. Такой человек с легкостью запоминает результаты промеров и очертания берегов, но если спросить его, что он ел на завтрак, он почти наверняка надолго задумается. Вне профессиональной сферы это обычная человеческая память.
Но есть на свете люди, которым упражнять память ни к чему, поскольку они просто не умеют забывать. О таком удивительном выродке, тоже лоцмане по профессии, есть коротенькая новелла в «Жизни на Миссисипи».
«Кто-нибудь, например, упомянет чье-либо имя, и немедленно вмешивается мистер Браун:
– А-а, я его знал! Такой рыжеволосый малый с бледным лицом и маленьким шрамом на шее, похожим на занозу. Он всего шесть месяцев служил на Юге. Это было тринадцать лет назад. Я с ним плавал. В верховьях вода стояла на уровне пяти футов; «Генри Блэк» сел на мель у Тауэровского острова, потому что имел осадку четыре с половиной; «Джордж Эллиот» сломал руль о затонувший «Санфлауэр»…
Как, да ведь «Санфлауэр» затонул только…
Я-то знаю, когда он затонул: ровно на три года раньше, второго декабря; Эзра Гарди был капитаном, а его брат Джон – помощником; то был первый его рейс на этом судне; Том Джонс рассказывал мне про все это неделю спустя, в Новом Орлеане; он был старшим помощником на «Санфлауэре». Капитан Гарди ранил гвоздем ногу шестого июля следующего года и пятнадцатого – умер от столбняка. А брат его Джон умер через два года, третьего марта, от рожи. Я этих Гарди и не видел никогда, – они плавали на реке Аллегани, но те, кто их знал, рассказывали мне их историю. Говорили, что этот капитан Гарди и зиму и лето носил бумажные носки; первую его жену звали Джейн Шук, – она была родом из Новой Англии; а вторая умерла в сумасшедшем доме. У нее