ТеремОК. Алиса Евгеньевна Эскович

, имя морской посудины и по сей день остаётся прежним. Уж больно хорошо звучит.

      И вот выбирается олигарх на этой самой яхте порыбачить неподалёку от затерянного в океане острова. Клёв хороший, рыба сама в сачок так и прыгает. Хотя куда ей бедной деваться, когда её водолазы на крючок насаживают.

      А виды кругом – закачаешься. Зелёные холмы островов, лазурная водичка, чайки летают над головой. Благодать, да и только. Но Стас сидит с видом мученика и пялится в пустоту маленькими заплывшими глазками.

      – Спасать шефа надо, – шепчет Николай Тимофеич, правая рука Стаса. – Захворал совсем.

      – А что с ним такое? – спрашивает телохранитель олигарха и хлопает белёсыми ресницами.

      – Что-что, – осуждающе машет головой Николай Тимофеевич. – Известное дело, что. Жиробесительная горячка. Ежели ему сейчас какую-нить новую побрякушку не подсунуть, за пару дней сгорит.

      – Прямо так и сгорит? – недоверчиво водит носом телохранитель.

      – Прямо так, Котлетов. Эта болезнь среди олигархов самая опасная. Так что, времени у нас в обрез.

      Работу Котлетову терять не хочется, да и шефа по-человечески жалко. Характер у него, конечно, тяжёлый, но в глубинах личности просматривается душа. А начальников с душой нечасто можно повстречать.

      Начали они с Николаем Тимофеичем действовать. Удочки свернули, в белый халат с мягкими тапками Стаса переодели, поляну ему прямо на палубе накрыли, девок в тоненьких бикини позвали, да всё без толку. Не узнают эскортницы своего Стасика-зеленоглазика. Того и гляди, расплачется олигарх алмазными слезами. Николай Тимофеич и Котлетов стоят над ним в неловкой растерянности, трясутся.

      – Тошно мне, – наконец подаёт голос Стас, макая палец в миску с чёрной икрой. – Так мне тоскливо, что хоть на стену лезь. Понимаешь, Серёжа? – обращается он к Котлетову.

      Серёжа не понимает, хотя очень пытается. Ему невдомёк, как может надоесть такая праздная жизнь. Захотел на Мальдивы, – пожалуйста, желаешь футбол один посмотреть, – легко. Выкупил все места и сиди себе на пустом стадионе, любуйся да деликатесы лопай. Девочку хочется – тоже не проблема. Это при том, что жена-красавица имеется. Да о такой жизни любой смертный может только мечтать. А этот размяк, того гляди и окочурится со скуки.

      Но вместо того, чтобы высказать свои мысли вслух, Серёжа понимающе кивает, затем морщит лоб и сидит так неподвижно несколько минут, изображая активную мозговую деятельность. Наконец набирается смелости и выдаёт:

      – А чего бы вам, Станислав Николаевич, больше всего хотелось?

      – Эх, Серёжка, – с глубоким вздохом отвечает олигарх. – Все мои желания уже давно исполнились. Больше и мечтать не о чем. А как, скажи мне, человеку без мечты прожить? Видно, пора мне в могилу. Распорядись-ка, Николаша, – обращается он ко главному своему помощнику, – чтобы место на Донском хорошее присмотрели. Чтоб тихо было, и людей поменьше вокруг. Чувствую, недолго мне осталось… Вот и аппетит уже пропал.

      Станислав Николаевич стряхивает с пальца остатки икры и опускает руки в небольшой тазик с тёплой водой. Затем тщательно вытирает их полотенцем и приглаживает редеющие рыжие волосы.

      – А, может, в детстве чего-то сильно хотелось? – не сдаётся Серёжа. – Ну там, зверушку какую-нибудь завести?

      Николай Тимофеич трагично роняет лицо в ладони и уже жалеет о том, что рассказал недалёкому Котлетову о свалившемся на шефа несчастье.

      «Какая нафиг зверушка», – думает он. – «Он за свою жизнь столько скотин всяких повидал в разных частях света, что его даже единорогом со стразами вместо какашек не удивить.»