ублюдок, какой же…
– Без тявканья! Ника все еще у меня, и в любой момент я могу наши договоренности прихлопнуть. К тому же я по-прежнему уверен, ёлы, что в теплой и сытой стране ей будет значительно лучше.
– Да, хорошо, – бессильно выдыхает Рита. – Когда ты привезешь ее? Когда я смогу хотя бы поговорить с ней по телефону?!
– А вот с этим, пардон, спешки быть не может. Надеюсь, за неделю вопрос с твоей… в смысле, уже МОЕЙ канцелярской империей утрясется, вот тогда…
– Но ровно через неделю ты летишь в Таиланд?! – Рита цепенеет.
– Да, и что?
– А то, что я не позволю себя обмануть! Я не верю тебе! И поэтому завтра же ты привезешь мне Нику и мы все оформим у юриста. Твой отказ от дочери! Только в обмен на него я помогала тебе в этом чудовищном преступлении.
Бывший муж снисходительно хмыкает.
– В нашем преступлении. В нашем, ёлы. И все будет так, как я решил. Веришь ты или нет. Поняла?!
Он взвизгивает так громко и неожиданно, что Рита едва не роняет телефон.
– Так что в следующий вторник, если обстоятельства будут благоприятны, наша девочка переедет на ПМЖ к маме. За что, зуб даю, она спасибо папе впоследствии не скажет. С папой спокойнее и фартовее. Ну да ладно! Матерей не выбирают. В отличие от жен, ёлы. Хоть в этом мы пока свободны.
– Довольно! – выкрикивает, рыдая, Рита. – Лекциями будешь кормить свою финансовую акулу со стальной челюстью! Пока она тебя окончательно не дожрет… Я не могу, пойми, не могу ждать до вторника! Времени мало, мы можем не успеть оформить документы!
Она вдруг меняет тон, начинает лепетать униженно, по-детски:
– Миша, умоляю, Мишечка! Давай все решим в эту пятницу. Времени совсем мало, вдруг мы не успеем со всеми этими формальностями? А за три дня твои люди, конечно, дожмут генерального. Он, я уверена, уже готов…
– До вторника, я сказал. До следующего вторника! – жестко выговаривает Михаил Кашин и дает отбой.
Бабульки до конца рабочего дня кудахчут по поводу неслыханных событий в их сонной до этого дня конторе.
В восемнадцать ноль-ноль подружки облачаются в верхнюю одежду.
– Манечка, седьмой час! Маня! – зовет Голубцову Елена Стефановна.
– Да оставь ты ее, Ленушка. Каждый по-своему переживает стресс. Марии хочется его забить работой.
– До свидания! – Маня оборачивается к бабулькам и доброжелательно машет им ручкой. – Я из принципа доведу свой отчет до совершенства и отправлю его на почту карателям с пометкой: «Получай, фашист, гранату».
– Ну и дура.
Блинова пожимает плечами и, махнув Утке, выходит из бухгалтерии. Утинская, пискнув: «До завтра, Манечка», – тоже покидает пределы унылой бух-столовки.
Маня с грустью смотрит на пальму. Кажется, ее листочки сегодня выглядят бледнее и апатичнее, чем обычно.
«Кто-то тебя теперь удобрит чайной заваркой?» – кивает Маня пальме.
– И кто, в конце концов,