красивая строгой благородной красой. Избалованная, чуть высокомерная; Фредрик мысленно отругал себя за то, что забыл запереть дверь, когда выглядывал на улицу.
– Закрыто. У нас закрыто, – произнес он грубовато. Женщина – или девушка – никак не реагировала.
Отвернувшись от него, принялась рассматривать картину живописца Хансена-Круне.
– Мы откроемся только через три часа. – Фредрик повысил голос: – К тому же у нас система предварительных заказов, и все столы заняты до середины июня.
– Вот как, – равнодушно произнесла женщина. Слегка опешив, Фредрик обошел вокруг стола на четыре персоны, смахнул со скатерти несуществующую пылинку. Что за глупости? Почему бы ей не выйти, чтобы он мог запереть? Этак половина прохожих с улицы Фрогнер заявятся в его зал, чтобы полюбоваться Хансеном-Круне! Он сердито прокашлялся три раза. Никакого эффекта.
Наконец она повернулась нарочито медленно и улыбнулась ему.
– Пилигрим, – произнесла незнакомка. – Вот, значит, где теперь пребывает Пилигрим.
– Ну, – вымолвил Фредрик, поправляя салфетку. Что у нее на уме? Он не привык к тому, чтобы с улицы вдруг являлись поклонницы, чтобы обозреть его интерьер.
– Я сейчас занят, но если хотите что-то узнать… – Он остановился, ожидая какого-то хода с ее стороны.
– Возможно, – последовал неопределенный ответ. Фредрик начал уже сердиться. Во-первых, он не любил, чтобы его называли «Пилигримом». Во-вторых, в-третьих и в-четвертых, пора бы ей убираться, хоть она и красавица.
– Ну так выкладывайте, я не могу стоять здесь вечно. Мои соусы подгорят.
– Соусы подгорят, – рассмеялась она. – Кто не дает вам сходить на кухню и помешать их?
Ее слова сопровождались соответствующим жестом.
Ну и нахалка! Ему уходить на кухню, оставив ее, совершенно чужого человека, стоять здесь одной? В зале, украшенном ценными предметами искусства. Он уже приготовился высказать, что о ней думает, но не успел и рта раскрыть, как незнакомка элегантно выпорхнула за дверь.
Фредрик растерянно смотрел ей вслед, ощущая нежный запах каких-то духов. Сердито прошагал к двери и запер ее на замок. Что за вздор! Если бы еще ее привело сюда какое-то дело. Но она ни о чем не спросила. Только отметила, что Пилигрим пребывает здесь, и предложила ему помешать свои соусы! Что она понимает в соусах…
Давая выход своим чувствам, Фредрик Дрюм принялся обрабатывать филе оленины, которое почти неделю выдерживал в особом маринаде.
– Взгляд обращен столько же внутрь, сколько вовне, – философически заметил Тоб.
Сидя за столиком, он и Вак любовались диковинной куклой.
– Глаза, как у тигра, – заключил Вак. – Только поменьше.
– Фредрик Немыслимый вновь отличился, – продолжал Тоб. – Поразительно, как он ухитряется непременно во что-нибудь впутаться. Садится безо всякой задней мысли на самый обычный паром пригородного сообщения – и, конечно же, не обходится без столкновения. И не какого-нибудь