невероятно легко и просто.
Но больше ничего из нее выудить не удалось.
Дверь в неземное, по-видимому, открыта не для всех и каждого. Если бы я обладала таким же пропуском туда, как старшая моя сестра, я бы задала Богу вопрос о любви. Какова она? И вообще, ее на всех хватит? Или кому-то придется долго ждать и в результате не дождаться?
Всякий раз, проходя мимо церкви святого Нафанаила, что на площади Амагербро, я останавливаюсь и разглядываю буквы с завитушками золотого цвета над входом в храм. Это прямое послание Господа:
JEG GIVER EDER IKKE SOM VERDEN GIDER
К сожалению, V в слове GIVER в обоих случаях выписана так затейливо, что напоминает скорее D.
И в результате вместо
МИР МОЙ ДАЮ ВАМ НЕ ТАК, КАК МИР ДАЕТ
получается такое вот прискорбное граффити от Бога:
ВИДЕТЬ ВАС ХОЧУ НЕ ТАКИМИ, КАКИМИ МИР ХОЧЕТ
И что, здесь заканчиваются милосердие и сострадание? А Бог вообще чего-то желает? Существует ли план, обещающий нам бурную любовь взамен верной службы? Или что, прикажете бегать на цыпочках и ждать, когда тебя унесет ветром?
Впрочем, я заставляю бабушку слишком долго пребывать в неопределенности.
В Петрограде, казалось, прошла целая вечность, прежде чем прозвучал Варинькин ответ. Она долго хранила досаждавшее Ганнибалову сердцу молчание.
«Но что делать ей в чужеземной стране? Он наговорил Вариньке кучу комплиментов, но они никогда ничего не значили для нее. Комплименты лишают женщин воли. Без ног, без направления – куда и на чем бежать-то? А что, если я не приживусь там…»
Дед лихорадочно листал свой разговорник.
– Дом! – сказал он на своем лучшем русском.
– Пианино!
– Музыка!
– Тепло!
– Искусство!
– Свобода!
– И… дети, – смущенно улыбнулся он. – И… дети!
Слова-обещания о свободе и настоящем доме звучали так соблазнительно в ушах Вариньки.
Жизнь в цирке была жесткой и жестокой. Всякую ночь слышались пьяные вопли униформистов, а спала Варинька с ножом под подушкой, на случай если глотатель огня Олег снова попытается пробраться к ней под одеяло. Да что там, ведь даже ее собственный отец Игорь почти не обращал на нее внимания, зависая в грязных борделях. А о его умении набирать в труппу бесталанных артистов лучше вовсе не упоминать. Именно по этой причине публика переставала ходить на представления. И цирк Совальской, и прежде не благоденствовавший, нынче и вовсе оказался на грани банкротства, так что Варинька просто не имела возможности есть досыта. Да у нее даже платья ни одного целого не осталось.
«А вдруг она и в самом деле сможет полюбить этого добросердечного мужчину из чужедальней страны?»
Раз уж чудеса и древесные опилки не располагаются на первом месте в списке ее приоритетов, а Ганнибал предлагает ей жить в теплом доме с пианино в Дании, то, может, настало время принять предложение? Он дружелюбен, и, судя по всему, ничего от нее не требует. Ей надоело спать с ножом под подушкой, и поскольку Вадим