Счастье-то какое внуков растить! Жду не дождусь того часа, тебя поджидаючи. Пока учился, только на каникулах и видела тебя. Из армии ждала. А теперь вон какое лихонько для меня! На совсем, значит, уезжаешь?..
– В отпуск буду приезжать зимой. Летом, сама знаешь, пожары. А насчёт Клары… Хорошая она, знаю! Ты, матушка, права… Кучкой с братьями и тобой рядом – оно легче жить, друг дружке помогая. С тобой братья остаются. Петька лесной техникум тот же закончил, отслужит – вернётся: вот ему и должность лесничего, и Клара достанутся, вот и пусть будут счастливы. Петьке Кларка нравилась, я-то знаю. А младшенький наш Жорка школу закончит, пусть сразу в сельхозинститут поступает, я помогать стану.
– Клара тобой интересовалась.
– Опять ты за своё, мама. Я же сказал, я поеду своё счастье искать в дальневосточной тайге. Лесхозы везде есть. Была бы шея, а ярмо найдётся. Найдётся и мне должность, а к должности и квартира положена, так что не пропаду, не переживай, да и полюбить ещё успею.
Отгостив недельку, Сергей уехал в Семипалатинск. Проводы были недолгими, в маминых слезах.
В Барнауле Сергей пересел на скорый поезд до Владивостока.
Поплыли мимо новосибирская и красноярская тайга, синее озеро Байкал, где на одной из остановок он купил знаменитого омуля с душком. Забайкальские степи, опять тайга и горные перевалы, приамурские безбрежные заливные луга, долины без конца и края, и вот наконец-то – Хабаровск, столица Дальнего Востока, где жил когда-то его любимый писатель Владимир Клавдиевич Арсеньев.
Проводник приоткрыл дверь купе, привычно и сухо предупредил:
– Хабаровск.
– Осталось немного ехать, – глянув на часы, уточнил прилично одетый мужчина в фетровой шляпе, командированный в столицу.
– А до Владивостока?
– Останется ровно сутки.
Сергей, подперев голову и облокотясь на столик, разглядывал в окно проплывающий пейзаж. Сколько раз с детства он мечтал отправиться в путешествие, и вот мечта его сбылась.
Поезд, убегая к горизонту на восток, врезается в пространство одной шестой суши голубой планеты, неустанно отбивая на стыках рельсов глухую, но манящую вдаль музыку странствия, редкими гудками предупреждая о своём появлении на опасных переездах; мерно, в четыре такта, такает на стыках колёсами.
За грязным окном безоблачное небо. Мелькают тополя и берёзы, обронившие листву, дачные домики, участки тёмной земли после убранного урожая. Грунтовые дороги, жилые дома крестьянской постройки едва ли не первых поселенцев на Амуре. Почерневшие телеграфные столбы с провисшими проводами и километровые – с указанием расстояния от Москвы до Владивостока, вдали опоры ЛЭП.
И вот он, широченный батюшка Амур! Гулко застучали колёса на железном мосту. На станции Хабаровска в тупиках стояли гружёные товарные вагоны с лесом, углём, грузовыми автомобилями.
Мужчина в фетровой шляпе попрощался, взял чемодан и пошёл по коридору на выход.
Сергей тоже заспешил на вокзал купить на дорогу лимонада, беляшей и горячего