тут были, тогда крестьянам по столыпинской реформе сто десятин полагалось. Дед в революцию был командиром партизанского отряда в Богополье, а отец на войне был тяжело ранен, его родителям даже похоронка пришла. А соседняя падь называется Деревянкина, по бабушкиной линии. И дом у нас тут в посёлке оставался, так что было куда возвращаться. Да и причина появилась: не захотел папка в заповеднике после одного случая работать. Учёный человек, научный сотрудник, таксидермист, чуть до инфаркта его не довёл.
– Он же крепкий человек, фронтовик, войну прошёл. Всякое видел.
– То война. Там одни законы. А то мирная жизнь.
– Если не секрет, что там произошло?
– Нашёл папка на берегу залива раненного в крыло розового аиста. Возмутительный, конечно, поступок. Хотелось ему браконьера наказать, но сделать задуманное не получилось. Возможно, кто-то приезжал в Терней в гости, к морю прокатился, пострелял да и скрылся. Заповедная ведь зона. Папка подобрал раненую птицу и домой привёз. Мы всю зиму за ней ухаживали, и она привыкла, стала ручной. Аиста Чапой назвали, жил он в курятнике. С первых дней весны стал подниматься на крыло, пробовать силы и поджидать свою стаю. Сделает несколько кругов над Тернеем – и опускается во двор. Радости нашей не было конца. Мы размечтались, что он вернётся с подругой, совьёт гнездо неподалеку от посёлка, а то и в нашем дворе, на крыше дома, выведет птенцов. Но случилась беда. Родители были на работе, я в школе. И надо же было, чтоб учёный из заповедника заметил, как в небе летает редкая птица. Покружив над посёлком, она приземлилась в нашем дворе, спокойно расхаживала и клевала с курицами зерно. Он-то знал, что розовые аисты – это редчайшие в мире экземпляры, их осталось на всей планете всего десять пар, и они под охраной ЮНЕСКО. А тут вот ходит непуганый. Его забила мелкая дрожь, затрясло от удачи и возможности заиметь в своей коллекции бесценный экземпляр. Этот дубина от науки побежал в свою лабораторию за хлороформом. Легко подманив птицу, накинул мокрую тряпку на голову и задушил. Наш сосед увидел это кощунство, побежал спасать Чапу, но было уже поздно. Таксидермист с обмякшей птицей под мышкой скрылся. Сосед позвонил в лесничество. Отцу стало плохо, и его отправили в больницу. Он из своей палаты подолгу смотрел в открытое окно на синее небо. И вдруг услышал журавлиный клик. Три розовых птицы делали круг за кругом над посёлком, выкликивая к себе нашего любимого Чапу. Отец не захотел больше общаться с учёными, уволился из заповедника, и мы переехали в Кавалерово.
– Грустно, семейная пара трагически не состоялась, а могла бы оставить потомство. Неужели учёный мог так поступить? – размышлял Сергей вслух, шагая рядом с Леной.
– Папка говорит, что птиц и зверей, занесённых в Красную книгу, на планете много. И каждое государство ограничивается тем, что не мешает исчезать виду, является как бы посторонним наблюдателем. Если человек приручит зверя или птицу, считается, что он обрёк их на гибель. А, по-моему, нужен закон, нужна государственная программа для всех заповедников мира. Отловить сеткой можно было бы эти две пары, отбирать из гнезда оплодотворённые яйца хоть всё лето, по