в Москве, и в Воронеже операция должна была начинаться одновременно. Ведь, чтобы не утекла информация и не ушли ворованные вещи, ставилась задача задержать преступников в один день и час…
О том, что Борис Никонов – очень опасный и коварный человек, знали и догадывались многие. Агрессивен, носит с собой нож, прикидывается сумасшедшим, старается держать язык за зубами и ни с кем особо не откровенничает. Но немногие знали о его родственных связях, любовных взаимоотношениях, былых способностях. И первыми владели этой информацией оперативные сотрудники воронежского УВД.
Из руководства о чисто оперативных мероприятиях, проводившихся по Борису Никонову, было известно лишь начальнику УВД. А выполнялись они с применением всех самых передовых, существовавших тогда, технических средств.
Почти каждый шаг Бориса фиксируют воронежские оперативники, подстраиваясь под его стиль поведения. И увёртливый и осторожный Никонов-старший постепенно начинает терять свои оборонительные позиции, которых у него было вполне достаточно.
Одетый с иголочки, с апломбом франта, – так он всегда ходил по улицам и ездил в общественном транспорте. А ещё любил шоколад «Алёнка», часто покупая который и срывая с него обёртку, обязательно бросал её мимо урны, чтобы наклониться, поднять и осмотреться при этом по сторонам под своей рукой. Но оглядываться уже было поздно…
В одном из двух частных домов, расположенных недалеко от реки Воронеж, где жили тётки Никоновых по материнской линии и где чаще обитал Борис, оперативники установили прослушивающую аппаратуру. Проделали с чердака дырочку, вставили туда микрофончик, и хотя немного перестарались, – на потолке чуть-чуть отпала и повисла штукатурка, – эта операция прошла успешно.
Вскоре под предлогом проверки соблюдения паспортного режима Никонова заставляют устроиться на работу. Трудится он в часовой мастерской, и туда оперативники внедряют своего человека. Именно от него они получают сведения о том, что ценности, вынесенные Борисом из квартиры Ойстраха, находятся не где-нибудь, а в Воронеже.
В середине января 69-го года все лица, причастные к громкой московской краже были задержаны. Доставленный в воронежский ИВС Борис Дмитриевич Никонов категорически отказывается давать показания и заявляет, что в обвинениях его МУРом учинена провокация и он ни в чём не виновен. Из допросов же его родственников было очевидно, что они что-то скрывают, особенно тётки, у которых он жил. Их-то и надо было «раскрутить».
На очередном допросе, проводившемся при участии начальника воронежского УВД, Борис Алексеевич Жуков убеждает одну из тёток дать правдивые показания. Однако, рассказав о краденых вещах и согласившись их выдать, тётка ставит ультиматум, что отдаст всё только лично в руки Жукову и без понятых.
Другого выхода не было, и поэтому, пойдя на нарушение процессуальных норм, поздним январским вечером Жуков сел в служебную машину и поехал