друга.
– Она служит у нас не более года, – ответил тот, – но уже успела показать себя с самой лучшей стороны. Она очень привязана к Милли и совсем не похожа на простую девушку. У неё отличные рекомендации.
– Вам больше никто не приходит в голову? – задал он вопрос.
Лорд Гекзам, видимо, колебался и наконец нехотя произнес:
– Я мог бы назвать одно лицо, но считаю это не вполне корректным, в виду отсутствия серьезных оснований. Я скажу только вам, в надежде, что останется между нами. Это Гутберт Брердан.
Спенсер вздрогнул, не будучи знаком лично, он знал Брердана понаслышке и отлично помнил, что тот пользовался далеко не блестящей репутацией и тем не менее имел наглость просить руки леди Мильдред.
– Вы сами понимаете, что назвая такое имя, как Брердан я ставлю себя в неудобное положение, – продолжал Гекзам, – тем более что это сын моего старинного друга. Кроме того, никаких серьезных оснований для подозрений у меня нет.
– Год назад мне показалось, что Милли к нему неравнодушна, он как раз гостил у меня. В то же время я узнал про него несколько некрасивых историй и разом положил конец всяким отношениям между ним и моей дочерью, запретив ему бывать у меня в доме. Вообще я не люблю вспоминать о нем, а также раз и навсегда прошу вас не считать его способным на воровство.
– Мне очень неприятно, что я невольно стал причиной неприятных воспоминаний, – искренне огорчился Спенсер. – Я руководствовался только желанием помочь вам и разгадать эту тайну.
– Я понимаю, понимаю, – ласково произнес Гекзам. – Не огорчайтесь, мой друг. Я вполне разделаю вашу мысль о третьем лице: остается только узнать, кто именно это третье лицо. Наша задача будет тем труднее, что мы не можем предать это дело гласности. Я не хочу прибегать к содействию полиции, по крайней мере, в данный момент. Я не имею никакого желания раскрыть стоимость изумруда. Если бы она стала известной, я не знал бы ни минуты покоя, так как тогда его наверняка украли бы у меня во второй раз. Но, однако, уже поздно и лучшее, что мы можем сейчас предпринять, это пойти спать. Говорят, что утро вечера мудренее. Может быть, и мы что-нибудь придумаем завтра. Мне хотелось бы пожелать «приятного сна» Милли, но она вероятно уже легла и я не буду ее тревожить. Итак, спокойной ночи мой милый друг. Пожелаем друг другу поскорее найти третье лицо.
Он поднялся с места и пожал руку Спенсеру. Несмотря на его шутливый тон и удивительную выдержку Спенсер заметил, что он был глубоко взволнован и даже как-то сразу постарел на несколько лет. И в глубине души вторично за этот вечер, молодой человек пожалел, что этот несчастный изумруд не остался в руках языческого идола в индусском храме.
Чтобы пройти в свою комнату, Спенсер должен был пройти мимо двери Милли. Не желая беспокоить ее, он не зажег свечи и старался идти, едва слышно ступая по ковру в коридоре. Кругом было темно. Только слабый свет, заглядывавшего в окно полумесяца, освещал