Но у меня больше никого нет.
Нира молча покачала головой, и тогда Адер потянулась через стол, взяла ее руки в свои.
– Ты умная, – тихо сказала она. – Ты сильная. И я тебе доверяю.
– Однажды мне доверили целый континент, девочка, а я допустила его сожжение. Я сама его сожгла.
– Мы говорим не о континентах.
– Я знаю, о чем мы говорим. – В голос Ниры вернулась толика обычной сварливости. – У меня тоже был мальчик. Мой сын. Я не сумела его спасти.
Адер кивнула. Она представляла этот ужас. И не хотела представлять.
– Я тебя умоляю, Нира.
Старуха взглянула на нее сквозь слезы, отняла руку и утерла глаза:
– Императоры не умоляют. Императоры приказывают.
– Не сейчас, – покачала головой Адер.
Нира повернулась к ней:
– Всегда, дуреха. Это и значит быть императором.
– Так ты возьмешься?
– Это приказ?
Адер молча кивнула.
– Тогда возьмусь. – Нира прерывисто вздохнула. – Постерегу твоего плаксивого засранца, пока тебя нет.
Что-то, какое-то страшное внутреннее напряжение, внезапно отпустило Адер. Она чувствовала, что и сама готова расплакаться.
– Спасибо тебе, Нира.
– Императоры не благодарят подданных за повиновение.
– Ну а я все равно благодарю.
– Поблагодаришь, когда я сдам тебе маленького поганца с рук на руки, если он еще будет дышать, – невесело ответила Нира.
5
У Кадена горели легкие и сводило бедра, но он заставлял себя виток за витком одолевать лестницу. Маут Амут уверил его, что напавшие на Копье не поднимались выше кабинета, выше тридцатого и последнего из выстроенных людьми этажа древней башни, но он, в тревоге проведя бессонную ночь, понял, что должен увидеть Тристе – увидеть собственными глазами, убедиться, что та жива и в безопасности (насколько он мог обеспечить ей безопасность).
Дюжина ступеней от кабинета вывели его выше последнего этажа – из человеческих комнат и коридоров в немыслимое, божественное пространство над ними. Лестница, конечно, шла дальше – единственное творение человека в гулкой пустоте Копья, узкая спираль, поддерживаемая умно выстроенными лесами и спущенными с невообразимой высоты стальными канатами в руку толщиной. Кроме них, здесь были только воздух, пустота и свет – и, далеко-далеко вверху, самая высокая в мире тюрьма.
Кадену было пять лет, а Валину шесть, когда кому-то из них попала в руки книга «Устройство темниц». Он не помнил, откуда взялся старый фолиант, как и почему им вздумалось его открыть, но саму книгу помнил отлично: каждую страницу, каждый тщательно выведенный чертеж, все ужасающие истории плена, безумия, пыток, изложенные сухим и безличным ученым стилем. Автор, Юала Баскиец, за десять лет посетил не менее восьмидесяти четырех тюрем во всех пятнадцати аннурских атрепиях и за их пределами. Он видел каменную яму Уваши-Рамы, горячие карцеры Фрипорта и недоброй славы «Тысячу и одну комнату», где умирали враги антерских королей