пограбить горящие улицы. Идиоты. Гвенна и по звуку – жадному нарастающему реву – могла сказать, что никто оттуда живым не выйдет, но она не для того пересекла Железное море, одолев последние десятки миль вплавь, чтобы грозить пальчиком мародерам.
В нескольких кварталах от них шум вдруг усилился: крики, вопли, что-то вроде хорового пения, потом страшный взрыв и относительная тишина.
– «Фитиль» рванул, – определила Гвенна.
Анник указала рукой:
– На севере. У причалов.
Она переключилась на кеттральский язык жестов, пальцами показала: «Сходим?»
Гвенна оглянулась на Талала и кивнула:
– В доки. С трех сторон. Анник – запад, Талалу – восток. Сбор на хребте над пляжем.
Невдалеке – может, в сотне шагов – здания расступались, открывая выход на широкую рыночную площадь перед причалами. С улицы Гвенне видна была вся гавань – западный берег пылал, восточный освещался только редкими фонарями да лампами в окнах. На площади, похоже, собралось все население Крючка: там теснились добрых две тысячи человек, чумазых, закопченных, потных, в отсветах пожара. Горело на западе, но все смотрели на север, на бухту.
На среднем причале порта сидел, запустив когти в подгнившие доски, кеттрал: огромный, молчаливый, с отблескивающими льдом черными глазами. Гвенна почти год не видела птицы вблизи и минуту не могла отвести взгляд, застыв вместе с толпой на площади. В рассказах, ходивших по всему Аннуру, кеттралов изображали славными летающими конями, огромными клювастыми скакунами с крыльями.
«Вранье», – думала Гвенна, всматриваясь в птицу.
Кеттралов приучали терпеть на себе людей, но никакая выучка не скрывала древней и незыблемой истины: они не ездовые животные, а хищники.
Гвенна с трудом отвела глаза, заметив стоящих перед птицей пятерых человек. Все были в черной форме кеттрал, у всех из-за спины виднелись кеттральские мечи, в руках были кеттральские луки, но никого из них Гвенна не знала. Они держали типовое построение ромбом, и причина была очевидна: шагах в десяти перед ними валялись с десяток тел. Некоторые еще слабо подергивались в агонии, пытались отползти. Большая часть была неподвижна – смятая, вялая, никому не нужная плоть.
Да, причина была очевидной и мерзкой: толпа набросилась на летунов, пыталась атаковать, и ее отбросили несколькими «фитилями». Пятеро кеттрал – если это были кеттрал – заняли хорошую позицию. Их мог бы снять сколько-нибудь приличный снайпер, но в растерянной толпе, понятное дело, снайперов не нашлось. Многие были полураздеты: видно, пожар выдернул горожан из постелей. Не считая кеттрал, Гвенна высмотрела лишь одного вооруженного человека – моряка, если судить по походке. Этот держал в руке обнаженную саблю, зато сам был совсем голым, и член у него покачивался на ветру, – видно, парня застали, когда он мочился, был с женщиной или отсыпался с перепоя. Не слишком-то грозно он выглядел, особенно против крыла кеттрал.
Гвенна перевела взгляд на причал. Во главе пятерки стоял высокий коренастый сукин сын,