на нужную кнопку. Со всех сторон он видит свое отражение в дымчатом стекле, которым отделаны стены, оно бесконечно повторяется, как в калейдоскопе. Рыжие волосы Томаса намокли и торчат в разные стороны.
Почему Оса не отвечает?
– Я скучаю по тебе, как ты не понимаешь? – говорит он и ненавидит сам себя за то, что говорит невнятно. – Все спрашивают про тебя. Представь, каково это – быть на мальчишнике Стефана и не рассказать, что мы разводимся.
Двери лифта открываются, и Томас выходит на пятую палубу. Стоит некоторое время в недоумении. Где его каюта? Где все указатели?
Оса хрипло смеется:
– Так похоже на тебя – притворяться, будто тебе интересно, как я, когда на самом деле ты звонишь, чтобы рассказать о том, как чувствуешь себя ты.
Томас крепче сжимает телефон. Ее голос такой холодный, страшно холодный. Она могла бы заморозить своим дыханием все Балтийское море.
Не надо было звонить. Опять большая ошибка. Но он и это знал заранее. Просто, когда так плохо, уже на все наплевать.
– Прости, что я страдаю от всего этого.
Навстречу ему идут по лестнице две женщины и улыбаются.
– Прости, что я не бесчувственный, – говорит Томас уже и Осе, и им.
Он заходит в коридор. Он просто хочет взять в каюте пачку сигарет. Надо было сначала закурить, а потом уже звонить: ему лучше думается, когда он курит. Но в то же время нежелательно, чтобы Оса слышала, как он затягивается. Томасу по-прежнему не все равно, что она о нем думает, хоть она уже не имеет морального права судить о его поступках. Блок сигарет в магазине беспошлинной торговли стоил недорого, а у него в конце концов есть очень серьезная причина, чтобы снова начать курить.
Если бы все было как обычно, он рассказал бы сейчас, что они напоили Стефана еще в автобусе из Норчёпинга и что Пео и Лассе волочатся за каждой юбкой. Он хочет услышать смех жены. Настоящий, искренний смех. Он хочет, чтобы Оса знала, что он ни за кем не волочится, что никто не может сравниться с ней.
– Скажи что-нибудь, – просит он. – Пожалуйста. Ты не представляешь, как я скучаю по тебе.
– Представляю.
– А ты совсем не думаешь обо мне?
Когда Томас слышит, как трагично звучит его собственный голос, ему самому становится противно. Он достает из кармана пиджака припрятанную бутылку пива. Выпивает большой глоток отвратительно теплого напитка. Смотрит по сторонам. Где он вообще и где, черт возьми, каюта номер 5314?
5134, 5136, 5138… Похоже, что он вообще не в том коридоре. Как тут в принципе можно ориентироваться, когда все вокруг совершенно одинаковое: одно и то же ковровое покрытие на полу, одинаковые двери с маленькими номерными табличками?
Он как крыса в лабиринте, глупая и вдобавок пьяная, ему уже не найти дорогу назад.
– Да, скучаю. Но это уже не имеет значения.
Томас резко останавливается. Внутри зашевелилась осторожная надежда. Оса скучает по нему. Если он сейчас найдет правильные слова, то, может быть, все еще можно будет исправить.
– Послушай… Раз мы оба скучаем, значит именно это важно…
– Нет, –