часто и этого недостаточно, даже ее ровное дыхание не способно унять мое воображение: чем сильнее я стараюсь ни о чем не думать, тем сильнее думаю и не могу заснуть, и тогда единственное, что мне нужно, – это мама. Как младенцу. Даже если не гасить ночник, это не спасает: света от него мало, в комнате остается куча темных уголков. А верхний свет нельзя включать, если Луцка уже спит.
Иногда я так сильно боюсь, что не могу даже встать, потому что под кроватью, где, само собой, чернота, может укрываться нечто и оно схватит меня за ногу, как только я спущу ее вниз. А бывает, что я больше боюсь не того монстра, который живет под кроватью, а кого-нибудь другого, тогда можно вскочить и пулей добежать до спальни родителей. Правда, это совсем не по душе папе, потому ему тогда приходится переходить в мою комнату, а на моей кровати у него болит спина, видите ли. Но я обычно не обращаю на это внимания, потому что лежать и не спать один в своей комнате я просто не могу.
Тогда папа качает головой и говорит что-то типа:
– Такой большой мальчик, а боится темноты. Не дури и ложись к себе, смотри, как Том спокойно спит, а он в комнате совсем один и к тому же младше.
Или:
– Петя, монстров не существует, в кино их играют актеры.
Но, во-первых, я боюсь не темноты, а того, что в ней может скрываться. А во-вторых, я и сам знаю, что монстров не существует, и понимаю, что это актеры, я не маленький, вернее маленький, но вообще-то мне уже восемь лет и восемь месяцев, я просто маленького роста, самый низкий в классе, даже девчонки все выше. А всё потому, что у меня родители невысокие, особенно мама. Но дело не в этом. А дело в том, что ночью в темноте может скрываться все что угодно.
Как-то раз мне папа показал смешное видео, как Волан-де-Морт, то есть актер, который его играет, пьет из трубочки лимонад, он уже был загримирован и ждал съемок, поэтому ему пришлось пить через трубочку, чтобы не попортить грим. На видео он выглядит не так страшно, как в фильме, но мне бы все равно не хотелось, чтобы ночью он оказался в моей комнате.
А если папа думает, что мне легче от того, что он постоянно повторяет, как Том прекрасно спит и ничего не боится, хотя и младше, – то он ошибается. Но я ему в этом не признавался.
Сейчас мы сидим в ванне, и пусть я уже замучился играть, как резиновые зверики плывут на корабле в Англию и идут пить чай – ужасно скучно, – но я все равно рад, что сестра рядом. И по вечерам, когда начинает темнеть, я тоже не люблю оставаться один. У Тома еще уроки, он ходит на тренировки, а потом садится за домашку только после ужина, а Луцке уже пора купаться, поэтому я тут с ней.
– Ну, вылезай, Луцинка. – Приходит мама и начинает вытаскивать Луцку из ванны, это не так быстро, потому что Луцка не хочет и мама с ней играет. Интересно, что со мной или Томом она уже не играет, хотя раньше, когда мы были маленькие, тоже дурачилась, просто со старшими родители так не возятся.
Потом она уносит Луцку, чтобы одеть ее в пижаму, а я остаюсь в ванной один. Стиральная машина гудит, и это хорошо, потому что тишина мои страхи только подстегивает, хотя и машина порой издает довольно странные