денег в паевые фонды и другие хитроумные финансовые инструменты, которые в будущем не могут принести ничего, кроме хронических убытков.
Наконец, в 2021 году, меня окончательно добил этот новый кризис. Он просто неимоверно стал давить на психику. Не будь у меня столько денег, мне бы и в голову не пришло следить за новостями. Я беспокоился бы из-за всего этого не больше, чем моя бабушка, которая в ответ на все разговоры о кризисе только смотрит на меня невидящим взором и продолжает разглагольствовать о том, как плохо поднялось у неё тесто по сравнению с 1913 годом.
Биржевые котировки снижались ежедневно, и все вокруг меня говорили только об этом. Один за другим передо мной возникали мои друзья и знакомые, и каждый считал своим долгом оповестить, как мудро он извлёк свои сбережения из акций буквально накануне обвала. С хитрой миной все они являлись ко мне в офис, пили зелёный чай и мудро улыбались, радуясь собственной прозорливости и делая безошибочные прогнозы разной степени срочности. А потом с лёгким надрывом в голосе спрашивали совета о том, что теперь делать, причём мои прогнозы о новых рекордах падения почему-то повергали их в уныние.
Под конец, само собой, мне стало казаться, что на фондовом рынке остался я один, поэтому и принялся обзванивать тех, кого ещё не слышал с момента начала рецессии, убеждая их, что уж я-то свои деньги вытащил из финансовой пропасти давным-давно.
На работе тоже всё пошло вкривь и вкось. Проблемы компании, страдающей от бесконечных маржин-коллов и хитроумных требований кредиторов, немедленно стали проблемами всех её сотрудников.
Мои международные проекты начали сжиматься, как шагреневая кожа, и с такой же скоростью, а трудностей, наоборот, прибавилось. Неудачи приходилось объяснять представителям прессы и органов власти, и с каждым днём делать на лице благостную мину в ответ на вопрос о финансовой состоятельности «Омеги» было всё сложнее.
За пять лет моей работы в «Омеге» её президент Евгений Смольский поменялся не сильно – он изменился самым драматичным образом только в результате этого кризиса. И действительно, антикризисные меры, принятые им в первые месяцы бедствия, не могли не удивить своим реформаторским размахом.
Во-первых, решено было отказаться от подписки всех топ-менеджеров на деловые газеты, и теперь всякий желающий вице-президент мог подойти на ресепшен, чтобы стоя ознакомиться с единственным доступным в компании экземпляром. На этом «Омега» сэкономила целую тысячу долларов в год.
Другую тысячу удалось спасти благодаря запрету на корпоративную оплату мобильной связи. Люди снисходительно улыбались, крутили пальцем у виска, проходя мимо приёмной Смольского, но в телефонах сидели ничуть не меньше.
Наконец, все решили, что президент окончательно выжил из ума, когда членов правления заставили самих платить по сто двадцать долларов в месяц за парковку автомобилей во дворе здания. Это требование настолько взбаламутило общественность, что