высшего образования, привитый научным руководителем интерес к благотворительности, работа в центре исследований третьего сектора – всё это благоприятствует учреждению собственной некоммерческой организации, но всего этого недостаточно, чтобы решиться вдруг на её открытие. Если даже в институте тебя научили (вроде как) управлять НКО, это ещё отнюдь не повод проснувшись однажды утром отнести документы в Минюст. Нужна предпосылка.
НКО рождаются из любви, которая преодолела страдание. Вы не сможете заниматься благотворительностью, если вы не любите кого-то или что-то, на чьё благо готовы трудиться. Ведь материальной мотивации на этом поприще не бывает, только желание делать лучше. Поэтому в основе всего в третьем секторе лежит любовь. К людям, к детям, к животным, к обществу и отдельным его слоям, нуждающимся в защите… К родине, к природе, к планете, к справедливости…
Но сама по себе любовь не толкает на действия. Вы можете пассивно любить хоть весь мир, занимаясь при этом собственными делами. Должно произойти нечто, что ранит ваше любящее сердце. И тогда, задетые за живое, вы задумаетесь, что можете сделать для предмета своей любви. И вам даже вдруг покажется, что вы это сделать обязаны.
Животных я люблю сколько себя помню. Рано проявившийся гуманитарный склад ума дал понять, что о профессиях зоолога и ветеринара мечтать не стоит. Я получала одно за другим образования, никак не связанные с миром фауны, но меня не покидала потайная мысль как-нибудь их совместить с волнующей меня темой и употребить мои знания на пользу братьям меньшим.
В 2012 году не стало Алисы – кошки, которая жила у моей бабушки16. Я в общем-то считала её и своим питомцем тоже. Судьбу Алисы нельзя назвать трагичной: взяли мы её ребёнком, от домашней кошки, а не из каких-нибудь ужасных условий, на протяжении всех отпущенных ей десяти лет (по кошачьим меркам возраста пусть и не бьющего рекорды долгожителей, но достаточно почтенного) любили и опекали… И хотя члены нашей семьи старались быть для неё хорошими хозяевами, уже тогда в меня закралось чувство, что не всё в этой истории правильно. Теперь же, после семи лет работы в ветеринарной организации, я понимаю, сколь много ошибок было допущено людьми в отношении этой кошки. Начиная с её появления на свет – ведь Алиса была единственным выжившим котёнком из помёта, тогда как ещё пятерых по старой деревенской традиции утопили в младенчестве. Продолжая условиями её содержания – ни в рационе питания, ни в регулировании полового инстинкта кошки никто не консультировался со специалистами. Заканчивая её уходом из жизни – Алису эвтанизировали, когда ветврачи обнаружили у неё неизлечимо запущенную стадию онкологии. Меня не было в те дни в городе и о случившемся я узнала позже, поэтому не могу судить, существовал ли всё же иной выход.
Примерно в то же время практически на моих глазах у нескольких знакомых происходили похожие истории с их питомцами.