учености Казимира Самуиловича.
Вертер вопросительно взглянул на Войтеховского, но тот промолчал.
– А, вон и Карачун Младший с конями. – Сказал Вертер. – Я его до пространственного перехода не пустил. Мало ли чего надумает. Он же не из нашей гильдии.
Несмотря на то, что трактир в Новом Дворе был закрыт, вокруг него и внутри ограды обреталась тьма народу. Весь город непостижимым образом знал, что господин бакалавр, секретарь гильдии Алхимиков возвращается из командировки. Всем было даже известно, что он коротким путем, ездил в Италию.
Двор, по привилегии данной бургграфом, еще прежнему хозяину, стоял за городскими воротами, но пользовался всеми преимуществами городского строения. Прежний хозяин, Ганс Тугоухий, сгинул бесследно во времена разгула инквизиции. Его семья, жена и три дочери, закончили свой жизненный путь на костре. Но поскольку, за прежним хозяином, числилась недоимка в двести рейхсталлеров, в пользу Малой Гильдии, объединяющей трактирщиков и производителей продуктов питания, усадьба была взята в доход корпорации и продана господину городскому советнику, секретарю Гильдии Алхимиков, Юргену Войтеховскому. А, Тугоухий, по сей день, пребывал вне закона и преследовался.
Новый хозяин усадьбу перестроил. Вернее отстроил заново. Старые фейверховые постройки были снесены, а на их месте возведены новые, из камня. Только, чтобы новострой не бросался в глаза, подрядчики-гномы облицевали каменные стены деревянными панелями под местный антураж. Так что снаружи дом ничем в глаза не бросался. Зато внутри все было, как положено у алхимиков: электричество, водопровод, канализация. На кухне предпочитали готовить по старинке – на открытом огне, но на всякий случай тут присутствовали и электроплитка, и микроволновка. Правда, пользоваться наемным работникам этими приспособлениями запрещалось. Холодильником можно было, а тумблерами щелкать – боже сохрани!
Прежде чем попасть в дом, господин Войтеховский был перехвачен профессором Кантом, отведен к хлеву и заключен в пьяные дружеские объятья. Возле хлева они стояли долго. Беседовали. О чем непонятно, но профессор, время от времени, плакал на плече у бакалавра. Когда Казимир Самуилович полез к Войтеховскому целоваться, тот без сожаления расстался с ним и вернулся к городским патрициям. Постоял и с ними. Очень рассудительно побеседовал со всеми главами цехов и гильдий. Ничего конкретного со стороны бакалавра сказано не было, но артманы получили заверения, что все – слава богу, что дела в городе могут поправиться еще больше, но загадывать пока рано.
– Завтра на совете все обсудим. После визита к его светлости. – Сказал на прощание господин бакалавр и, откланявшись, вошел в дом.
– Да, дела. – Задумчиво сказал бургомистр Рикерт Австрийский. – И, так кажется дела лучше некуда. Куда еще поправлять?! Как бы, какая новая алхимия, на нашу голову, не свалилась.
– Переживем. – Бодро сказал второй бургомистр, Йохан Черный. – С электричеством,