скоро все выяснится, как я думаю, – не унимался Рубен. – Они уезжают в Париж через пару недель. Если она выиграет, то, может, это и хорошо. А то еще останется там и больше не вернется сюда…
Они вышли из-под козырька здания исполкома и направились к фонтану. Аво поставил одну ногу на парапет. Вероятность того, что Мина захочет остаться за границей, казалась ему ничтожной.
– Надеюсь, она вернется, – сказал он. – Я только-только стал привыкать к ней.
Рубен промолчал, и Аво продолжил:
– Они едут вдвоем?
– Да, – отозвался Рубен. – Дело в том, что на каждую союзную республику выделена квота – по два человека: мастер и его ученик.
Аво не отрываясь смотрел на раскрытые двери кинотеатра, но от него не ускользнула горечь, прозвучавшая в голосе Рубена. Тогда он напомнил брату, что Министерство образования обратило на него персональное внимание – дало ему возможность продолжить учебу, так стоит ли расстраиваться из-за какого-то дурацкого турнира?
– Да я не о нардах, – сказал Рубен и указал на людей, поливавших статую Кирова из шлангов. – Вот видишь? Считай, что это мы с тобой. И это – Армения. Империи сменяли друг друга, а кем мы стали? Годимся лишь для того, чтобы отмывать от дерьма русские статуи!
– Точно, точно, – отозвался Аво. – Армянские голуби должны гадить исключительно на армянских героев.
– Можешь, конечно, смеяться, но у меня есть кое-какие новости. Помнишь, я рассказывал о человеке из Бейрута?
– Это который? – удивился Аво.
– Да тот, кому я дал прочесть письмо из Министерства образования. Он видел мои оценки. И еще он знаком с одним из дядьев Мины через международную армянскую ассоциацию. По сути, это группа любителей истории. Дядя Мины познакомил меня с ним в прошлом году.
– Как это в прошлом году? Ты мне ничего не рассказывал об этом.
– Чего это не рассказывал? Может, ты плохо слушал меня?
– Так что это за человек? – спросил Аво, вытирая капли на лбу.
– Его зовут Акоп Акопян – так он подписывает письма, что присылает мне. Я даже читал о нем в газетах. Но, судя по всему, у него еще много других имен. Ему двадцать три года, хотя, мне кажется, он намного умнее меня. Он участвовал в Иракской революции, воевал в Иране, и он может дать фору нашему старому Ергату. Он все твердит об искуплении перед нашим народом. И хочет пообщаться со мной. То есть с нами.
– С нами?
– Да, я написал ему, что с тобой очень легко общаться. Тебя нельзя не любить – я именно так и сказал.
Аво дотронулся до макушки Рубена ладонью и тихонько толкнул его:
– Вот так. Именно этого и ждали турки… Очарования…
– Да ладно, шучу. Шучу. Но вот что важно: Акопян не сможет приехать сюда – его сразу задержат на советской границе. И он хочет, чтобы мы встретились с ним за пределами Союза.
– Ага. Только мы туда не попадем – за пределы.
– Ну, разве что через пару недель в Париже, – сказал Рубен. – Я написал ему, что