этому могу добавить, в 382 году по решению суда вынесен вердикт, виновна и приговорена к работе на каторге до конца жизни. Из дела мне удалось узнать, что у меня есть родители, а муж был журналистом и являлся владельцем печатного издания «Эксперт». Кроме этого он вёл шоу программу «Время поговорить». Что касается самого убийства, то судебно-медицинская экспертиза установила, что ранения были нанесены тяжёлым острым предметом, всего было три удара, предположительно ножом. При осмотре места преступления обнаружили два бокала, остатки еды и вина, разбросанные женские вещи и волосы, не принадлежащие подозреваемой, то есть мне. В ходе судебного процесса были выявлены и опрошены свидетели, также собраны данные о предшествующих убийству действиях круга подозреваемых. Допрос обвиняемой результата не дал, но кровь на руках и отпечатки пальцев на ноже говорили сами за себя.
По мне так сыграла пресловутая лень и нежелание копаться в этом деле оперов, когда есть тот против которого все улики. Спасибо адвокату он оставил для меня лазейку, так как на тот момент находилась в невменяемом состоянии, что подтвердило медицинское освидетельствование, я была не в состоянии дать согласие на процедуру чтения памяти. Последствия такой процедуры всегда непредсказуемы, и могли привести к необратимым последствиям для мозговой деятельности человека. Право пройти эту процедуру оставили за мной, естественно после того как убедятся в моей вменяемости. После запроса на пересмотр дела меня перевели в тюрьму временного содержания, и там я встретилась с назначенным мне адвокатом. Адвокат своё дело знал и, получив от меня согласие на все нужные для пересмотра дела процедуры, занялся подготовкой окончательного судебного процесса, после которого обратной дороги не будет. Придётся постараться убедить суд в своей невиновности и во многом поможет чтение памяти, только память в урезанном варианте, а другой у меня нет, менять своих решений суд не любит, а уж признавать ошибки и подавно.
Всё прошло на удивление гладко. Меня привели в комнату, где находился мой личный потрошитель памяти и под присмотром конвоиров и судейства прочли день убийства. Спасибо, что не стали копаться в памяти, иначе могло возникнуть много вопросов. После считывания дня убийства, были предъявлены неопровержимые доказательства моей непричастности к смерти мужа. К тому же адвокат упомянул одного из сыскарей входившего в состав группы выезжавшей на убийство, с которым ему довелось пообщаться и сейчас этому служителю закона приходится объяснять, зачем он вложил в мои руки орудие убийства. Шрам на руке, о котором прочитали в моей памяти, не оставил ему шанса уйти от правосудия. Всё прошло как надо, но мне пришлось сделать вид, что часть памяти потеряла. Жить жизнью Юмелии, значит общаться с её друзьями, а воспоминаний о них не было, так что частичная амнезия в данных условиях выгодна.
***
Первый день свободы после оправдания в суде, встречать меня пришли родители. За всё время, что отбывала незаслуженное наказание, ни один из них даже записку мне не