всех… старичков потерять, – сказал здоровяк, как обычно ухмыляясь. Но в его улыбке можно было прочитать боль, которая его мучала. И телесная, и… та, что приходит вместе с сожалением и терпким привкусом отчаяния. Ухай потерял в этом походе всю свою ганзу, хотя и командовал по стечению обстоятельств остальными наемниками. Но своей, выпестованной банды, теперь у него не было. Только что остались Лансель с друзьями.
Впрочем, ощущение потери присутствовало не только у здоровяка-наемника. Пока шла недолгая передышка и усталые солдаты валились на землю, принявшись, шипя и отплевываясь, зализывать раны, Лансель безучастно блуждал взором по лицам ближайших к нему вояк. Все они были пересечены гримасами боли, изнеможения и чрезмерных усилий, которые приходилось предпринимать над собой. Но это, в принципе, было обычной маской войны. Другие дело, что время от времени почти все в лагере бросали друг на друга, на мертвых товарищей, на зловонные трупы жуков взгляды, в которых читались куда более глубокие эмоции. Да, безусловно, чувство загнанности, которое не согревал едва тлевший огонек надежды, присутствовало практически в каждой паре глаз. Но это не самое главное – все, кто выжил в переход Эльвута и теперь сражался в окружении, лишились кого-то: кто-то собратьев по оружию, кто-то был из здешних мест и схоронил семью, кто-то любимых друзей уже больше не похлопает по плечу. И надо сказать, при этих мыслях Ланса охватывал панический страх – он в тот же миг смотрел на пыхтящего трубкой Гнугнира, на спокойное, непроницаемое лицо Элайджи, затем срывался, подходил к друзьям, что-то спрашивал у них без всякого смысла, старался ненароком дотронуться. Убедиться, что они все еще живы.
Погибнуть самому Ланселю казалось гораздо проще. Особенно после встречи с загадочным существом из некого междумирья, наградившего троицу наемников странными артефактами, так некстати отказавшимися работать. Во всяком случае после знакомства со странником из других миров Ланселю уже не так казались сомнительными идеи, что на той стороне у смертных есть иная судьба, чем гниение в земле. Что есть еще совсем другие пространства и состояния, в которые переходит то, что, возможно, есть в каждом живом существе и так часто называется душой. Нет. Лансель, особенно не боялся смерти и раньше, хотя, безусловно, очень многие чувства притупились во время службы в Заградительном лесу. Но сейчас он как никогда отчетливо понимал, что страшится пережить тех, кто ему… небезразличен. Он в ужасе гонит мысли о том, чтобы испытать ту же самую боль, которая пронзила его грудь, когда старый товарищ и учитель Дронго погиб. И не потому, что пришло его время, и не потому, что другого пути не было. А только потому, что его бросил на смерть юнец, посчитавший себя кем-то особенным, избранным. И теперь этот кто-то оставил на произвол судьбы целую армию. Которая агонизирует и медленно идет к тому, чтобы быть сожранной без остатка.
Лансель вновь достал из-за плеча черную палку и принялся махать ею, представляя, что в руках у него добротный двуручный меч.