я от ректора. Вот его приказ, – я положила лист прямо на скамейку около комендантши. Быть и дальше вежливой у меня не осталось сил. – Либо заселяйте меня, либо сами идите к своему руководству.
Губы комендантши скривились. Один глаз прищурился, веки второго, наоборот, широко раскрылись. Я нервно сглотнула. Она напоминала мне лучника, готовящегося спустить тетиву, вот только стреляла комендантша, скорее всего, сглазами, а не стрелами.
Не выдержав напряжения, я всхлипнула и тут же подобралась, но уже в следующую секунду расплакалась. Слишком много для одного дня. Моя нервная система не выдержала, и все закончилось истерикой.
– Девонька, ты чаво? – растерялась комендант.
– Простите м-меня, пожалуйста, – всхлипнула я, тщетно пытаясь взять эмоции под контроль. – Т-только н-не выгоняйте. Мне идти больше н-некуда, а кабинь-ет ректора я не найду-у-у…
В итоге я уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Меня потянули за юбку вниз, и я послушно опустилась на скамеечку около коменданта.
– Ну-ну, слезки лить. Поселим. Чай местечко найдется, – комендантша заботливо похлопала меня по плечу. – Будешь жить припеваючи, не как у мамки за пазухой, канешн, но тож неплохо.
– Я н-не знаю, как у мам-мы, он-на умерла-а-а…
Признаюсь, последнее было сказано для полноты моей многострадальческой картины. Из-за ссоры с отцом, опасного перехода через портал и общения с драконистым хамом безумно хотелось, чтобы меня пожалели и поддержали.
Сердобольное сердце комендантши не выдержало, и меня приобняли за плечи.
– Ох ты ж, горюшко луковое, непутевошное, – запричитала она. – Пойдем в подсобку, чаем напою. С утра, поди, и росинки маковой во рту не было…
Я смогла только кивнуть. Незаметно мы переместились в подсобку к госпоже Августе, которую я отныне даже в мыслях не могла бы назвать «комендантшей». Она напоила меня травяным чаем и угостила домашней халвой. От теплого приема я успокоилась. Стало немного стыдно за устроенную на улице сцену.
– Простите, что так грубо себя вела, – в сотый раз извинилась я перед госпожой Августой.
– Полноте! – отмахнулась она, заглядывая в старый массивный шкаф, что стоял около входа.
Я видела через плечо госпожи Августы зияющее черное пространство, из недр которого она достала комплект постельного белья и пару полотенец.
– Тапки свои есть? – спросила она, обернувшись ко мне.
Я покачала головой, так как рот был занят тающим во рту кусочком вегетарианского лакомства. Не говоря ни слова, госпожа Августа выудила из тьмы новенькие тапочки и положила их сверху стопки с бельем.
– Спасибо, – поблагодарила я, когда с едой было покончено. – А где я могу помыть посуду?
Мы с отцом жили в большом замке вдвоем, так что я привыкла убирать за собой.
– Ах ты ж, рыбонька, – улыбнулась госпожа Августа. – Вот твоей свекрухе повезет с невесткой.
Я