из-за стола, навис прямо над ними, сжал кулаки и прорычал: – Зуб за зуб.
Из прорези для рта потянулась длинная нить слюны, и Татьяна замерла от ужаса.
Пятачок возбужденно захрюкал и принялся выковыривать гвоздь, которым был прибит к столу мизинец Леонида. Тот застонал, когда из покалеченного пальца побежала свежая кровь.
– Развяжи их и займись киской, – приказал Пух, становясь сзади Леонида.
Пятачок, радостно повизгивая, кинулся к женщине, ловко распутал узлы, освободил ее ноги и привязал Таню к стулу. Пух тем временем сорвал с Леонида рубашку.
– Пожалуйста, – еле шевеля губами, пролепетал тот.
– Наверное, Белочка тоже тебе говорила «пожалуйста»? – хрипло осведомился Пух. – Пятачок, спускай ремешки.
Поросенок вскочил на стол, закряхтел от натуги и подтянул ремни ниже.
– Давай, помоги мне, – сказал Пух.
– Прекратите! – закричала Татьяна, видя, как эти уроды сорвали с Леонида брюки и трусы.
Он завыл, пытался брыкаться, но Пух без труда сломил его сопротивление несколькими точными ударами в живот. Леонид зашелся кашлем, его голова бессильно повисла. Он мог издавать лишь нечто вроде комариного писка.
Пятачок застегнул на нем широкий пояс, похожий на тот, которые используют тяжелоатлеты. К нему на крупных хромированных карабинах крепились две толстые цепи, уходящие к потолку. Пух зафиксировал ремнями руки и ноги Леонида. Теперь его тело беспомощно колыхалось в воздухе, словно кукла-марионетка.
– Не нужно. Я умоляю вас, – глотая слезы, простонала женщина.
– Таня, помоги!.. – прохрипел Леонид, кожа которого моментально покрылась крупными пупырышками.
Садисты отошли на шаг назад и любовались проделанной работой.
– Ты когда-нибудь трахал кроликов, Пятачок? – задумчиво спросил Пух, положив свою пудовую ручищу на плечо приятеля.
– Нет. Но я пользовал зайца. – В голосе Пятачка засквозила надежда. – А он наверняка баловался с крольчихой. Это одно и то же, Винни?
– Наверное, – не совсем уверенно проговорил Пух. – Не забывай, что у меня в голове. Опилки, вопилки и сопелки. Пум-пуру-пу-пум.
– Правда, тот заяц был дохлым, – уточнил Пятачок, почесав ухо. – Я отгрыз ему голову.
– Эх ты, – разочарованно протянул Пух. – С дохлыми любой может. А с живыми тебе слабо.
– Зато ты пукаешь во сне! – выпалил Пятачок, но Пух и бровью не повел.
– Ты, когда желудей обожрешься, тоже мастер по этим делам. Хоть противогаз надевай. Ладно, не будем ссориться. Ты ведь не виноват, что на живых у тебя не встает. – Пух хохотнул, и Пятачок визгливо рассмеялся вместе с ним.
– Мы убьем этого Кролика, да? – деловито спросил он, и его взгляд остановился на молотке.
– Нет.
– Тогда это будешь делать ты, – со вздохом сказал Пятачок. – Я не смогу.
– Сможешь, – успокоил его Пух, нагнулся над рюкзаком и начал рыться внутри.
– Какая