в реальном положении вещей, лидеры исполнительского искусства не вносят кардинальных изменений в свой образ жизни, в профессиональный обиход? Почему бы действительно не упорядочить, не отрегулировать творческие нагрузки? Недостаёт воли, характера? Вряд ли. Людей слабовольных и бесхарактерных в мире большого искусства не встретить – не та профессия…
Причин несколько. Люди любят свое дело, ставят его превыше всего остального. Более того, любят не одну только музыку, но и сцену – её волнующий аромат, её особую, неповторимую атмосферу, которую ощущал каждый, кто когда либо выходил к публике. Любят дыхание переполненного зала, «бисы», восторженные всплески аплодисментов…
Есть и еще одно обстоятельство. Что скрывать: существует боязнь, что могут обойти, оставить за бортом, отстранить от лидерства. И надо сказать, в нынешней ситуации, когда ряды концертирующих музыкантов (вследствие обилия различных конкурсов) постоянно и интенсивно пополняются, опасность такого рода – даже для людей именитых – вполне реальна. А потому человек, не желающий расставаться с завоёванным, не собирающийся жить в искусстве с малоприятной частицей «экс», должен быть на виду. Напоминать о себе, и достаточно регулярно. Это значит – выступать и выступать, причем не просто выступать, а с успехом.
В результате у такого человека вырабатывается привычка, жизненный стереотип – работать, работать…Он должен постоянно находиться «в упряжке», иначе ему просто не по себе. «Когда я вырываюсь из этой обстановки, и попадаю в атмосферу тишины и покоя, мне становится как-то внутренне неуютно. Возникает какой-то психологический дискомфорт», рассказывал в своё время известный российский музыкант Я. И. Зак. У других, бывает, появляется даже смутное чувство вины – будто в отдыхе есть что-то предосудительное, греховное. Начинает мучить – чем дальше, тем больше – ощущение бесцельно уходящего времени.
Тут серьёзная проблема для людей творческих профессий. Путь даже не для всех, но для многих – безусловно.
Бесспорно, однако, и то, что периоды полного самоустранения от сцены, погружения в творческое молчание бывают в высшей степени продуктивными. Наедине с собой, в тишине и покое можно оглянуться назад, на день вчерашний, подвести какие-то итоги, поразмышлять, что и как делать дальше. Можно подслушать в самом себе что-то такое, чего не расслышать в шумной и многоголосной сутолоке будней. В художнике, специально поставившим себя в условия территориальной и психологической изоляции, идёт обычно интенсивный духовный рост: зреют новые жизненные и творческие планы, проходят период внутренней инкубации новые идеи и замыслы; одновременно нарастает чувство голода по дальнейшей работе. Кое-кто занимается попутно профилактическим «ремонтом-отлаживанием» своего технического аппарата. Тоже нужное дело, до которого в обычное время никак не доходят руки.
Словом,