прошлой ночью случилось то же самое? Она ушла с вечеринки расстроенной. А это могло что-нибудь да спровоцировать…
Продолжая обдумывать эту мысль, Анна заворочалась, осознав, что не обратила внимания на время на будильнике. Она повернула голову, чтобы еще раз на него взглянуть.
Одиннадцать тридцать две? Она спрыгнула с кровати.
В полпервого она должна быть на новогоднем ланче с родителями Спенсера, а это – в лучшем случае – сорок пять минут езды до Эпсома. Пора выезжать, и притом немедленно!
Но мельком глянув в зеркало, она поняла, что этот план провалился еще на этапе идеи. Она была все в том же помятом черном платье с прошлой ночи; по колготкам поехала стрелка, которая начиналась под пяткой и исчезала под подолом; а судя по волосам, можно было подумать, что ее застиг ураган.
Времени на выяснение, что же произошло прошлой ночью, не осталось. Менее чем за пятнадцать минуть ей надо успеть заскочить в душ и одеться во что-нибудь приличное, а потом, даже если всю дорогу до Эпсома флиртовать с ограничением скорости, выходило, что нужно будет много срезать.
Мама Спенсера была зациклена на пунктуальности, поэтому Анна всегда старалась являться на эти воскресные встречи раз в две недели ровно к половине первого, хоть они никогда не садились за стол раньше часа. И несмотря на то, что Спенсер никогда и никуда не приходил вовремя, а Анна не могла припомнить ни одного семейного ужина, куда они не опоздали бы по меньшей мере на полчаса, казалось, что свою невестку Гейл судит по особым стандартам.
Возможно, оттого, что эти обеды начались вскоре после смерти Спенсера как способ поддержать друг друга в этот страшный период, чтобы посмеяться, поплакать и вспомнить его, а потом традиция просто потянулась сама собой, и никто не осмеливался предложить ее прервать. Опоздание могли счесть за неуважение.
К полудню Анна смогла собрать себя в кучу и сесть в машину. В двадцать минут первого она уже выезжала на трассу М25, утапливая педаль газа в пол. Лило как из ведра, ужасающе холодное, ледяное месиво грозило превратиться в гололед, опустись температура градуса на два пониже. Анна врубила дворники на максимум и заставила себя обогнать несколько машин и грузовиков, чтобы не тащиться в медленной полосе, – как она обычно и поступала в такую погоду. Впрочем, дорога была знакома, и вскоре она уже вела машину инстинктивно, позволяя мыслям блуждать.
Так что же случилось прошлой ночью на самом деле?
В действительности было лишь два варианта: либо она и в самом деле услышала в трубке голос – голос Спенсера? – либо подумала, что слышала его. Ни один из сценариев не успокаивал: первый вариант был чересчур уж неправдоподобным, а второй означал, что этот год она начала с нервного срыва.
Ведь он сказал не просто какие-то слова. Он сказал: «Прощу прощения?» Их слова, их шутку.
Неужели ей так сильно хотелось услышать его ответ, что она его просто вообразила? Скорее всего. Прошлой ночью