вырастает двухметровый трехдверный шкаф. Он заполняет весь проем и впивается в меня бесстрастным колючим взглядом.
– Куда? – выдает амбал, осмотрев меня сверху донизу и обратно.
Я невольно пячусь.
– З-здрасте…
Лицо амбала немного смягчается.
– Возвращайся в постель! – говорит он более мирным тоном. – Максим Николаевич приказал присматривать за тобой и никуда не выпускать.
Последние слова заставляют меня насторожиться.
– Как это не выпускать? Из палаты или из больницы?
– Вообще.
– И на каком основании? Он мой муж?
Амбал отводит глаза и сопит.
Вместо него отвечает подошедший доктор:
– А на таком, что Максим Николаевич оплатил ваше лечение. Он за вас отвечает.
Я возвращаюсь в кровать, терплю осмотр и пытаюсь разговорить врача насчет Макса. Но мне мешает присутствие Ниночки. Эта медсестра такая же неизменная при Петре Алексеевиче, как его бейджик.
– Извините, – в конце концов говорит врач, поправляя очки, – но я знаю только, что Максим Николаевич доставил вас в нашу клинику. И что он единственный, кто интересуется вашим здоровьем.
– А больше никто?
От этой мысли сердце сжимается. Неужели меня не ищут? Или некому искать…
– К сожалению.
Врач ждет, пока медсестра снимет бинты. Он осматривает мою голову, осторожно нажимая в разных местах. Спрашивает:
– Болит? А здесь? А вот так?
Пытаюсь прислушиваться к своим ощущениям. Да, болит, но намного меньше.
– Отлично, хороший прогресс. Такими темпами мы вас и правда выпишем к понедельнику.
– А сегодня какой день?
– Вторник. А доставили вас в ночь с субботы на воскресенье, – добавляет Петр Алексеевич, предвосхищая мой вопрос.
– Вы говорили семь дней на лечение, – вспоминаю. – В понедельник будет девятый…
– Мы не выписываем по выходным.
– Почему?
Он скупо улыбается:
– У врачей тоже должен быть выходной.
Я снова остаюсь одна, и так день за днем. В четверг после обхода в дверь аккуратно стучат.
Сердце подпрыгивает в груди: неужели?!
– Входите! – кричу.
Дверь открывается, на пороге топчется все тот же амбал. Мнет в руках какой-то пакет.
– Вот, Максим Николаевич передал. Тут фрукты.
Улыбка сползает с моего лица.
– Ага, – разочарованно вздыхаю, – поставь на тумбочку. А как тебя зовут? Можно на “ты”?
А почему нельзя? Он же мне “тыкает”!
Мужчина оставляет пакет в указанном месте, бросает на меня странный взгляд и уходит.
Какие мы неразговорчивые!
В пакете оказывается экзотический набор. Мандарины, апельсины, яблоки и бананы. А еще двухлитровый пакет с соком.
Лучше бы он мне трусы прислал! Или думает, что мне и без них хорошо?!
В клинике кормят сытно и вкусно, несмотря на то что вся пища на пару. Так что я от голода не страдаю, а вот