Нам пора.
Она встает со скамьи. Рейф уже ждет с лошадьми, и Маргарита идет прямо к нему – должно быть, избегает Сеймура после разговоров о замужестве.
– А жемчужина? – напоминает Сеймур.
В растерянности Екатерина раскрывает ладонь, совершенно не помня, как приняла от него жемчужину. Опять какой-то фокус!
– Ах да…
– Вы знаете, как делается жемчуг? – спрашивает Сеймур.
– Конечно, знаю! – резко отвечает Екатерина, досадуя на то, что поддалась банальному очарованию этого мужчины. Представляется, как фрейлины, хихикая, слушают его рассказ о рождении жемчужины, в котором каждое слово – завуалированный намек на то, что нет большего счастья для женщины, чем раскрыть свою собственную раковину перед мужчиной.
– Вы – всего лишь песчинка в моей устрице, – с пренебрежением добавляет Екатерина и отворачивается.
Но Сеймура таким не смутишь. Он прикасается к ее руке влажными губами и говорит:
– Возможно, со временем я стану жемчужиной.
А потом разворачивается и взбегает на крыльцо, перепрыгивая через ступеньки.
Екатерина вытирает руку о платье и фыркает, выпуская облачко пара (а хотелось бы дыма). Надо было ясно дать ему понять, что даже за тысячу золотых она не согласится быть веселой вдовушкой для утех!
Внезапно ее охватывает чувство одиночества. Она отчаянно скучает по мужу и чувствует себя совсем беззащитной.
Раздаются звон посуды и громкий смех. Один из молоденьких пажей уронил полное блюдо пирожных; люди, проходя, втаптывают их в пол и дразнят парнишку, покрасневшего до корней волос. Екатерина уже делает шаг к крыльцу, чтобы выручить пажа, как вдруг Сеймур в своих дорогих шелках опускается на колени и принимается подбирать пирожные. Насмешки тут же стихают – ведь он шурин короля, и с ним шутки плохи. То, что Сеймур пачкает свои белые чулки, чтобы помочь безвестному пажу, для придворных сродни светопреставлению. А он хлопает парнишку по спине, и тот улыбается. Некоторое время они весело болтают, потом Сеймур помогает пажу подняться и говорит:
– Не переживай, я поговорю с поваром.
Отъезжая от замка, Екатерина рассеянно прикладывает руку к груди, где обычно висит матушкино распятие, и дивится сама себе. Разве можно вот так запросто отдать дорогой сердцу предмет едва знакомому человеку? Конечно, он друг Уильяма, это достаточное свидетельство его честности, да и с пажом он повел себя очень благородно… Наверное, после истории с Мергатройдом Екатерина просто разуверилась в мужском роде.
– Матушка, посмотрите, что дал мне дядя Уильям.
Маргарита вытаскивает из-под плаща книгу и протягивает Екатерине. Подступает раздражение: наверняка Уильям подсунул племяннице что-нибудь из запрещенных книг – Цвингли или Кальвина – и пытается втянуть ее в игру, опасность которой та еще не в силах понять. Вопросы веры дают пищу для жестоких интриг при дворе.
Однако это всего лишь «Смерть Артура»[19].
– Очень мило.
Подосадовав на собственную