плохо, – заверил его Хелье. – Кровь я тебе остановлю. Да и не умирают от таких царапин. Лезем в окно. Любава, подбери мою робу, пригодится.
Хелье скользнул в окно, держа Гриба за рубаху. Гриб подумал, не метнуться ли в сторону, но почувствовал, что сзади к спине ему приставили нож. Пришлось перекидывать ногу через подоконник.
– Быстрее, – сказал Хелье.
Вытащив Гриба наружу, под дождь, Хелье снова вынул сверд.
Идти к калитке было не с руки – там их наверняка ждали. Хелье направился прямо к забору, таща Гриба за собой. Любава следовала сразу за Грибом, держа нож наготове. В два взмаха Хелье перерубил жилки плетня, соединяющие секции забора, и повалил одну из секций ударом ноги.
– Любава, вперед, – сказал он.
И весьма кстати. Как только Любава, опередив Хелье и Гриба, оказалась за забором, по двору к ним побежали четверо, у одного из них был в руке лук.
– Скажи им, чтоб шли обратно, – сказал Хелье. – Не до шуток.
– Стойте! Идите обратно! – крикнул Гриб. – Потом посчитаемся.
Хелье ничего на это не сказал, но, прикрываясь Грибом, стал отступать задом в проем, и заставляя Гриба двигаться, тоже задом.
– Через улицу, вон в те заросли, – сказал Хелье Любаве.
Почти бегом они пересекли улицу, проскочили между заборов, и оказались если не в лесу, то в прилесье. Собственно лес начинался чуть дальше. Хелье прислонил Гриба к дереву. Оторвав кусок от рубахи Гриба, он приложил его к шее главаря новгородских лихих людей, отнял, посмотрел, снова приложил.
– Любава, сорви-ка мне подорожник, – сказал он.
Любава оглянулась по сторонам, увидела искомое растение, наклонилась, сорвала, и протянула Хелье. Воткнув сверд в землю рядом с собой, Хелье приложил влажный подорожник к неглубокой ране, некоторое время подержал, а затем обмотал шею Гриба лоскутом, укрепив его по гоммеллюндскому методу.
– Заживет, – сказал он.
И в этот момент Гриб ударил его коленом в пах. То есть, он думал, что бьет коленом в пах. Через мгновение тупая боль в ребрах превратилась в острую, терзающую, и заставила разбойника зарычать. Он тут же умолк – Хелье, потеряв терпение, въехал ему локтем в полуоткрытый рот.
– С … х … – сказал Гриб, выплевывая осколок зуба и кровавую слюну.
Ох, кровищи сколько, подумала Любава. И мокро как. А спаситель мой – парень не из пугливых.
– Я тебе, Гриб, так скажу, – сказал Хелье зло. – Мне ровно ничего не стоит тебя сейчас прирезать. Поскольку терять мне нечего. И я знаю, что как только тебя здесь найдут и освободят, ты будешь меня искать по всей округе. И тем не менее, резать я тебя не желаю. Но дернись еще раз – тогда всякое может произойти. Потому не к спеху мне сейчас.
Оторвав еще кусок от рубахи Гриба, он быстро свернул его в жгут и, прислонив Гриба спиной к стволу осины, привязал его к ней. Оценивающе поглядев на композицию, он оторвал еще лоскут, и тоже скрутил в жгут – но пошире. Этот жгут он повязал вокруг головы Гриба, закрыв ему рот.
– Найдут тебя скоро, – сказал он. – Надо было бы тебя отвести дальше в лес, но там