это испытание и молча терпит даже тогда, когда вёльва принимается вычерчивать зажатым в пальцах влажным угольком какие-то знаки у нее на лбу, состоящие в основном из круговых линий. При этом старуха так сильно закатывает глаза, что между веками остаются одни белки – нездоровые, налитые кровью. Ее белые брови взлетают вверх и трепещут, будто их обладательница потрясена зрелищем, увиденным внутри собственной черепной коробки.
К концу процедуры от уголька ничего не остается. Вильма вытирает свои пальцы о губы Рин и, выкатив глаза обратно, что-то говорит на странном «птичьем» языке.
– Теперь ты в безопасности, – шепчет Фроя.
Рин не смотрит на нее. Она вглядывается в линию горизонта, заметив, что острова-«чудовища» зашевелились. Одновременно с ними зашевелились и скалы Тролльхола, нависающие над «пяткой тролля», и сама «пятка» как будто обрела подвижность: ее поверхность то вздымается под ногами, то опадает, словно от дыхания, отчего кажется, что остров Вильмы раскачивается подобно шлюпке на волнах. Рин хватается за плечо Фрои, чтобы не упасть, и зажмуривается, чтобы не видеть, как оживает каменная твердь, а потом… потом каким-то чудом она оказывается перед домом Юхана, прямо перед ярко-освещенной стеклянной стеной гостиной. Ни Фрои, ни Вильмы рядом нет, а Юхан сидит прямо перед ней за пустым столом и задумчиво смотрит в никуда. Он не видит ее, скрытую в чернильной темноте, ведь ночь давно наступила.
7. Третья дверь
«Три единицы», – к своему удивлению Рин вспоминает код замка, хотя не может вспомнить даже, как очутилась перед этой дверью. Она надеется прошмыгнуть незамеченной, но Юхан появляется в прихожей.
– Добрый вечер! – произносит он, скрещивая руки на груди. Выражение лица у него не самое приветливое. – Ваш телефон недоступен. Сломался?
– А? Да! Сломался… я его уронила, на пол. – Рин кивает, виновато улыбаясь. – У вас есть тут где-нибудь ремонт телефонов?
– Ближайший в Бьёрхольмене. Попросите Хуго, он вас отвезет. А где вы… – Юхан сбивается и замолкает на полуслове, но спустя секунду все-таки спрашивает: – Заработались над картиной?
Странный вопрос! Скорее – издевка, ведь он прекрасно видит, что при ней нет ни мольберта, ни кейса с кистями и красками. За плечами – только рюкзак с ветровкой на случай дождя, и кроссовками, которые она сложила туда после того, как переобулась в новые резиновые сапоги.
– Я пока не приступила. – Рин старается, чтобы голос звучал уверенно, но язык почему-то плохо ее слушается. – Фроя показала мне место с хорошим видом на дом. Завтра же начну.
– Ничего, я вас не тороплю. Понимаю, вам ведь нужно проникнуться атмосферой, настроиться.
Рин согласно трясет головой, радуясь тому, что он сам подобрал для нее достойное оправдание. Ее взгляд случайно натыкается на циферблат настенных часов над входом в кухню. Стрелки показывают двадцать минут первого. Рин склоняется, чтобы снять сапоги, и ее желудок выдает возмущенный голодный