тебя уже вот-вот закончится. Думаю, пока мы путешествовали, Мо успел там привести все в порядок. И потом, – добавил Стром, – поздно очень, девочка. Лучше мы к нему с утра наведаемся.
– Я хочу заснуть, – Ева тяжело вздохнула. От рыданий дыхание перехватывало, и набирать воздух в легкие стало сложнее. – У него есть снотворное. Просто давай поедем к нему. Пожалуйста. Он поймет.
Капитан вздохнул. Посадив Еву в экипаж, он жестом поторопил Висмута, вышедшего из кабака. Тот поспешил и спустя несколько секунд уже сидел рядом с Евой. Она привалилась к стене и невидящим взглядом смотрела в окно. Висмут осторожно тронул ее за плечо, рассчитывая, что теперь-то она позволит ему себя утешить, но Ева мягко высвободилась и даже не взглянула в его сторону.
Дарий, безмолвно следующий за Евой, сел напротив и ободряюще взял ее руку в свои бледные ладони. Теперь, когда их скрывали стены и крыша экипажа, он мог прикоснуться к Еве, не опасаясь быть замеченным случайными прохожими. Призрак, пожалуй, был единственным среди присутствующих, кто лучше других понимал, что она сейчас чувствует. Ева сжала его руку в ответ. Висмут, видя это, чуть не заскрипел зубами от возмущения: эта девушка принимает чью угодно поддержку, но только не его. Ну почему?! Разве Шут не подтвердил сказанные Висмутом слова? Разве Висмут не оказался прав? Теперь, когда Шут лишился своих преимуществ, добровольно прекратив борьбу, кок рассчитывал на благосклонность Евы, однако неожиданно для него ситуация из напряженной превратилась в патовую. Едва Висмут почувствовал себя королем игры, имеющим право на любой ход, как вдруг понял, что у него нет ни единой возможности этими ходами воспользоваться.
Ева всегда считала любовь глупостью. С тех самых пор, когда еще в юности была отвергнута и осмеяна объектом своего внимания. Она опасалась этого странного чувства, которое вызывает необъяснимое волнение в груди и заставляет человека вести себя неадекватно, делая из нормального – безумца. Сторонилась его даже в тот самый миг, когда впервые испытала смущение от прикосновений Шута к ее рукам, когда он учил ее стрелять. «Какая глупость!» – фыркала она про себя, пытаясь унять мурашки, бежавшие по спине. Но теперь из-за этой глупости была не в силах совладать с собой и сдержать слезы. В какой-то момент они закончились, и наступил ступор. Платок, что ей дал Стром, к тому времени промок насквозь. Дарий отпустил руки Евы и вновь стал невидимым для ее спутников. Шерл, прятавшийся у Евы за пазухой, почувствовал настроение хозяйки и, забравшись к ней на ладони, безвольно лежащие на коленях, обнял ее тонкое запястье длинным хвостом. Причал остался позади, и экипаж не торопясь двигался по заснеженному холмистому городу.
Усадьба Мориуса находилась на отшибе. И совсем в другом направлении, гораздо ближе к пристани, располагался дом Евы. Если бы друзья решили направиться в дом на холме, то непременно встретили бы там Мориуса. В этот самый момент лорд кипятил чайник в очаге и разбирал коробку с вещами, что еще пару часов назад мирно лежали на своих местах в восьмигранной усадьбе.
С утра он собирался навестить губернатора