число рабочих которого равнялось количеству жителей небольшого города. Завод имел десятки общежитий, свою огромную больницу и даже собственный вуз.
С большим трудом я дошел до поликлиники и записался на прием к хирургу. Врач-хирург, высокая, красивая, белокурая женщина средних лет встретила меня очень недружелюбно (я часто наблюдал такое отношение к себе со стороны хирургов) и заявила, что больничный (или справку) она мне не даст. Не помню, в чем была причина. Но, в конце концов смилостивилась надо мною и направила к врачу-дерматологу. Дерматолог только посмотрел на мою ногу и без лишних слов выписал мне направление в стационар, в кожное отделение. Сказать, что меня туда положили из-за того, что у них не хватало больных (в советские времена такое бывало) нельзя, потому что отделение было переполнено, мне поставили кровать не в палате, а в больничном коридоре. До сих пор не понимаю всех хитросплетений больничной бюрократии. Очевидно, у нас на Украине были другие стандарты определения болезней, чем там, в Российской Федерации. Там было другое, своё Министерство здравоохранения, хотя и существовало общесоюзное Министерство здравоохранения СССР. Я долгое время проработал в системе образования и могу сказать, что там почти такая же бюрократия, как и в здравоохранении. Например, у нас на Украине времен СССР школьники сдавали экзамены уже с 5 класса, тогда как российские дети экзамены сдавали только в выпускных классах. Возможно, были и другие причины, почему меня положили в Волгограде не в хирургию, а в кожное отделение. Во всяком случае, считаю, что рожу более логично лечить в кожном отделении, а не в хирургическом. Я вообще не помню, были ли тогда в украинских больницах кожные отделения вообще. То, что были кожно-венерологические диспансеры, – это помню. В Волгограде в кожном отделении больные с венерическими болезнями не лежали, там были пациенты в основном с ожогами и другими поражениями кожи.
В те времена считалось (и это было во всех медицинских учебниках и справочниках), что рожу надо лечить мазями, лучше всего ихтиоловой. В Волгоградской больнице мне делали повязки с мазью Вишневского.
На рабочем месте многостаночника на ВГТЗ я так и не проработал ни одного дня. После выписки из больницы руководитель практики дал мне задание собирать материалы для курсового проекта (другие ребята этим занимались во внерабочее время) так как времени до конца практики оставалось очень мало. Нужно было скопировать вручную десятки чертежей, схем, планов, переписать много текстов. Я этим занимался вместе с однокурсником Сергеем, который, как и я попал в больницу, но из-за несчастного случая на производстве. Он работал на сверлильном станке. Вращающийся шпиндель захватил рукав его робы и его самого резко рвануло, серьезно повредив кожу живота. Вообще, тем летом на заводе работало много студентов (кадровые рабочие были в отпусках), и было много несчастных случаев на производстве. Однажды мы с Сергеем шли по цеху и увидели на полу дорожку из крови. Как нам сказали, одному парню на прессе отрубило