может быть, – глухо ответила я.
В минуты любых колебаний смело следуй внушениям внутреннего голоса, если сможешь услышать его. Так всегда учил меня мой отец. А внутренний голос мне сказал: «Иди, ищи».
Ребёнок в поле плакал ещё больше, чем во все эти дни, раздражая моё сознание и сводя меня с ума.
Глава 3
Знаете, есть в таких ситуациях как будто бы два разных измерения. В одном ты сидишь в такси, и в твоей голове ничего нет, кроме шока, потрясения и слёз. А в другом измерении ты точно знаешь, что надо делать. И эти два измерения сейчас были вместе. Они соединились в какой-то незримой точке абсолюта и сосуществовали так ежеминутно, едва осознаваемые мной. Через полчаса я была на другом конце города. Растрёпанные неухоженные волосы, заплаканные и сильно опухшие глаза, бледная, одетая как бы наспех в то, что попало в руки, с трясущимися пальцами я походила на бродячую пьяную женщину, слегка покачивающуюся из стороны в сторону, потому как от нервного перенапряжения за все эти дни в меня вселилась устойчивая слабость. И вот такая я вошла в здание ЗАГСа. Сразу же сурово и оценивающе на меня глянули работники, снующие по своим делам в холодном пустынном коридоре. Тяжёлым, слегка вялым языком я спросила заведующую. Мне кивнули на дверь, и я вошла в кабинет. Сидящая за столом красивая, ухоженная женщина подняла голову и изумлённо застыла, глядя на меня.
– Что вы хотели? – звонко, но довольно сурово и холодно спросила она.
До тех пор, пока ты не знаешь конкретики своих предстоящих действий, ты будешь всё время помнить, что есть шанс повернуть обратно. Уйти отсюда и выбросить всё из головы. Но конкретика была. В том другом измерении моего сознания, которое привело меня сюда. И я, подчиняясь неведомой силе внутри себя, ответила сухо:
– Мне нужен мой первый акт, выданный мне при рождении.
– Зачем?
– Я хочу знать, кто я.
Я назвала свои данные: фамилию, имя, отчество. Имена своих приёмных родителей. Но она стала ещё холоднее и безразличнее.
– Мы не выдаём такой информации физическим лицам. Существует закон о сохранении тайны усыновления. Так что, ничем не могу помочь.
По моим щекам полились слёзы, голос мой стал жёстким, на слух я даже не узнала его. Я не моргала и даже не шевельнулась. Просто процедила:
– А ваш закон сохраняет спокойствие только одной стороны?
Она стала что-то писать в своих бумагах.
– Как мне теперь жить? – едва слышно, почти одним дыханием спросила я.
Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Это был долгий взгляд человека с красивыми умными глазами. В тот миг я увидела, что моя невероятная боль поселилась и в её глубоких синих глазах. И моё измерение, которое всё знало и не было растерянным, как я, дало мне знать, что передо мной человек не без сердца.
– Вы же можете ошибаться, – мягко заговорила она и открыла что-то в своём компьютере.
– Не могу, – печально ответила я.
Она взяла несколько бумаг и вышла из кабинета. Где-то вдалеке Девочка в пустынном поле