найти работу. Приехав в агентство, она с удивлением обнаружила, что встретил её молодой человек совсем не азиатской наружности – волоокий красавец с римским профилем, впалыми щеками, благоухающий немыслимым парфюмом. Он был в элегантном костюме и выглядел, словно сошедший со страниц глянца, который начинал потихоньку проклевываться на российской почве, пока ещё не совсем благоприятной для взращивания метросексуалов, как их позже назовут в том же глянце.
Выслушав Дашкину историю поиска работы, изучив диплом и пару сертификатов, Гурген спросил: «Так вы с берегов Байкала? Мы в ваших краях были как-то раз, сплавлялись на байдарках. Что меня поразило больше всего, плывем двое суток и ни одного населенного пункта! Я никогда до этого не был в таких диких местах. Да, впечатляет!»
Дашка спросила: «А у вас корни, наверное, бурятские, да?»
– Почему вы так решили?
– Просто у вас имя бурятское, я, когда ехала сюда, думала, что увижу земляка.
– Гурген – бурятское имя?
– Ну, да! Я его часто у наших встречала.
– Странно, но это чисто армянское древнее имя, удивительно, что у вас оно тоже встречается. Я расскажу нашим про это. Интересная история.
Надо заметить, что Дашка в раннем детстве наивно полагала, что такие редкие среди русских имена, как Сократ, Платон, Мэлс, Октябрина, Ноябрина, Энгельсина, Вильгельмина, Лассалина, Мэри, Эдмонд и прочие заимствования и неологизмы являются исконными бурятскими именами. Дело в том, что прибайкальские буряты не стеснялись давать своим детям имена совершенно редкие и даже порой неблагозвучные. В старину это делалось, чтобы обмануть злых духов, забирающих детей в раннем возрасте, а потом просто традиция свободного выбора имени прижилась сама по себе, и в ней, некоторым образом, выразилась степень свободы народного сознания. Точно также слова из русского языка с легкостью брались, «обурятивались» и использовались без ущерба, до некоторых пор, языку. Западных бурят забайкальские соотечественники пародировали следующим образом «Кошка-мнэ стол-дэр прыгнуть-болот молокоимнэ ху выпить боло, твоя-мать».
Впрочем, такие расхожие фразы как «Он пран дю тэ?» (попьем чаю? фр.) или «Пардон-вэ хун» (беспардонный человек) Дашкой тоже рассматривались как типично бурятские. Западные буряты отличались мультикультуральностью, если можно так выразиться. Исторически сложилось, что народ оказался на том острие, где смыкались восток и запад. Если с запада шла русская православная культура, то с востока шел тибетский буддизм, и живущие на этом острие впитали в себя понемногу того и другого. Дашкино поколение было сплошь и рядом билингвами, хоть и в меньшей мере, нежели поколение её родителей, которые ещё застали изучение родного языка в школах.
Песнь о билингве
Впервые термин «билингв» Дашка услышала от англичанки, за глаза называемой Несси, на первом курсе университета. В начале года проводился тест на знание английского, и Дашкины показатели