словно она хочет его поцеловать. Но Кароль хотела показать, что выше всего этого. Выше его.
– Искре никогда не стать пламенем. – С напускной жалостью изрёк историк и заправил студентке выбившуюся прядку за ушко.
Невинное прикосновение взбудоражило горячую кровь. Холодок сомнения и страха прошёлся по позвоночнику и лопаткам, взывая не вестись на эту ласку.
– А может я феникс? – Усмехнулась девочка и сама поправила волосы, чтобы учителю не вздумалось вновь касаться её. Дурно уже было от таких опаляющих прикосновений.
– Тогда я Альбус Дамблдор. – В ответ рассмеялся Флэтчер.
– Молоды вы для профессора Дамблдора. – Покачала головой студентка и тоже слегка хихикнула.
– Ну да, тут я погорячился. Мужчины меня не прельщают.
– Не ломайте мою психику, мистер Флэтчер. – Уже смеясь во весь голос, взмолилась зеленоглазка и резко помрачнела, когда вновь ощутила на себе этот звериный взгляд. Да не смотри ты так, окаянный. Трясёт уже.
– Все претензии к маме Ро. – Свалил вину на автора «Гарри Поттера» правовед и вновь опустил взор на вишневые губы, покрытые тонкой корочкой израненной кожи.
Обветрила губки, бедняжка. Так и хочется увлажнить их, чтобы не саднили. Подуть, приласкать, опробовать на вкус.
– Красивая. – С придыханием озвучил Чарльз и перевёл топазовый взгляд с губ на глаза, брови, вздёрнутый носик и другие черты строптивой студентки.
– Что? – Обомлела от неожиданного комплимента брюнетка.
Опять её называют красивой. А она знает, что бывает после этих заявлений. Очень больно и гадко бывает. На мгновение сладко. Но только на мгновение, которому следуют долгие терзания разума, глубокие порезы и ночные истерики. Пора сваливать.
– Ты очень красивая, Кароль. – Повторил брюнет и провёл большим пальцем по манящим губам. Мягкие и шершавые. Как испорченный шёлк. Кто ж его испортил?
– Не понимаю, чем я могла вам так приглянуться. – Покачала головой Кара и прикрыла от смущения веки.
Мягкий палец не переставал ласкать щиплющую кожу. Больно и приятно одновременно. Что-то напоминает…
– Красота субъективна, мистер Флэтчер. – Ответила на нелепый комплимент девчонка и дёрнулась от руки преподавателя, чтобы разорвать этот смущающий тактильный контакт.
Губы словно ушатом ледяной воды окатили. Стало безумно холодно. Но холод лучше боли. А мужчины – воплощение боли. От них одни неприятности.
– А я, в данный момент, субъект учебной деятельности, спешу вам напомнить. – На прощание добавила она и растворилась за ветками осенних деревьев.
– Стой, Каролина! – Кричал Чарльз в удаляющуюся спину собеседницы. – Ты совсем не так меня поняла! – Не унимался преподаватель, осознав, что сболтнул лишнего.
– Всё я так поняла. Но забудем об этом. – Выкрикнула издалека брюнетка и поспешила потерять историка из виду.
Несясь сломя голову по холодному лесу, школьница