суп, на второе кашу, макароны или картошку, сдобренную мясной подливой, а на закуску иногда и компот. Хлеба хватало, а к чаю всегда было несколько кусков сахара. И никто не жаловался.
Плохо стало в августе, когда началось стабильное отступление от Ельни. Сначала уменьшили порцию каши. Потом на обед начали давать только одно блюдо – густой суп или жидкую кашу, чаще всего перловую, а вечером лишь кусок хлеба с горячей водой практически без сахара. Временами в течение дня кухня вообще не работала, и нас совсем не кормили. Приходилось самим доставать пищу и питаться лишь тем, что могли достать. И это не всегда было законным.
Однажды полк, пройдя без отдыха по лесным дорогам почти 40 километров, к вечеру оказался на берегу реки Угра. Как часто бывало, заночевали в лесу. Спать легли на голодный желудок. А утром, напившись «чаю», снова двинулись вперед. К середине дня вышли на поляну, на которой стояло десятка два больших и маленьких домов, возле которых никого не было видно.
Как всегда в подобных случаях, вокруг поселка выставили охранение, а личному составу приказали расположиться в лесу в километре от опушки. Вскоре был задержан и доставлен в штаб мужчина средних лет, представившийся Степаном. Он с опаской вышел из леса и, постоянно оглядываясь, проследовал к сараю одного из домов, где его и схватили. Показав дежурному офицеру паспорт, мужик рассказал, что это подсобное хозяйство научно-исследовательского института. За работающими здесь научными сотрудниками несколько дней назад приезжала машина и всех увезла, а постоянные жители поселка сами разбежались, кто куда мог. Степан работал завхозом и остался с сыном-школьником и больной женой. Они находятся недалеко отсюда, живут в землянке и ждут возможности перебраться в город Угра, находящийся в 30 километрах. Там у них есть родственники, и, может быть, вместе с ними удастся пережить эти трудные времена. В поселок он пришел за продуктами, спрятанными в сарае. И еще он сказал, что в деревушке, расположенной в 10 километрах по реке, находится штаб какой-то немецкой части, охраняемой отрядом моторизованной пехоты. Для командования полка эти сведения были очень важны, а для нас имело значение совсем другое – упоминание о продуктах. И уже через полчаса почти вся наша рота, несмотря на категорический запрет командования, вовсю шуровала в брошенных домах и сараях, а к лесу потянулась цепочка солдат, нагруженных мешками с зерном, картошкой и другими продуктами.
В это же время, проанализировав сложившуюся обстановку, командир полка дал команду готовиться к маршу, проработать вариант обхода деревни, занятой немцами, и выделить из обоза повозку для больной женщины. Степан, хорошо знавший местность и довольный принятым решением, обещал помочь провести полк в Угру наиболее безопасным маршрутом и на радостях выдал под расписку капитану ПФС (продовольственно-фуражного снабжения) несколько сот килограммов картошки, заготовленной на зиму работниками подсобного хозяйства. Теперь несколько дней полк был обеспечен едой.
Степан