и вперед вышел кизара, священник джихада в желтой одежде. Священник откинул влажный капюшон, явив лысый череп; в его глазах, совершенно синих от постоянного приема меланжевой пряности, светилось благоговение.
– Меня зовут Исбар. Представляюсь матери Муад'Диба.
Он поклонился и продолжал кланяться все ниже, пока не простерся на полу.
– Достаточно. Все знают, кто я такая.
Исбар встал, но не поднимал головы и отводил взгляд.
– Видя изобилие воды на Каладане, мы яснее понимаем, какую жертву принес Муад'Диб, придя на Дюну, чтобы спасти фрименов.
Джессика ответила резко, давая понять, что не желает тратить время на церемонии.
– Вы прилетели издалека. Что срочного на этот раз?
Исбар как будто сражался с посланием, как с живым существом, и Джессика почувствовала глубину его страха. Солдаты почетного караула стояли неподвижно, точно статуи.
– Говори! – приказал Гурни.
Священник выпалил:
– Муад'Диб мертв, миледи. Твой сын ушел к Шаи-Хулуду.
Джессике показалось, будто ее ударили дубиной.
Гурни простонал:
– О нет! Не Пауль!
Исбар продолжал, стремясь освободиться от слов сообщения:
– Отказавшись от правления, святой Муад'Диб ушел в пустыню и исчез в песке.
Джессике потребовалась вся тренировка Бене Гессерит, чтобы воздвигнуть вокруг себя глухую стену, дать себе время подумать. Подавление эмоций произошло автоматически, словно было врожденным умением. Джессика запретила себе плакать и продолжила говорить спокойно, ровным голосом.
– Расскажи мне все, священник.
Слова кизары жгли, как песчинки, принесенные сильным ветром.
– Ты знаешь о недавнем заговоре предателей из числа его собственных федайкинов. И хотя прожигатель камня лишил его зрения, благословенный Муад'Диб видел мир божественным оком, а не искусственными глазами тлейлаксов, которые покупал для изувеченных солдат.
Да, все это Джессика знала. Из-за опасных решений, которые принимал ее сын, из-за джихада он всегда подвергался реальной опасности погибнуть от руки убийцы.
– Но Пауль выжил, несмотря на заговор, из-за которого ослеп. Были еще покушения?
– Продолжение того же заговора, великая леди. Обвинения предъявлены штурману Гильдии и преподобной матери Гайус Элен Мохиам. – И добавил, словно вдогонку: – По приказу имперского регента Алии оба казнены, а с ними еще Корба, панегирист и организатор заговора против твоего сына.
Слишком много нового навалилось на Джессику. Мохиам казнена? Отношения Джессики с преподобной матерью были бурными, любовь и ненависть чередовались, как прилив и отлив.
Алия… теперь регент? Не Ирулан? Конечно, это правильно. Но если Алия правитель…
– Что с Чани, возлюбленной моего сына? И с принцессой Ирулан, его женой?
– Ирулан в заключении в Арракине, устанавливается степень ее участия в заговоре.