ему было не двадцать, и былой амбициозный юнец давненько затерялся среди призраков минувшего. – По сравнению с тобой я, конечно, нищеброд, но на фоне миллиончика-другого сограждан – и вовсе сущий Рокфеллер.
– Обиделся?
– И не думал.
– Честно?
– Да честно, честно, – сказал Петр беззаботно. Подцепил тяжелой серебряной вилкой – определенно антикварная – прозрачный ломоть белорыбицы и отправил в рот. – Сроду завидущим не был. Мне и на своей ступеньке удобно.
– Удобно или – привык?
– А какая разница?
Павел наклонился вперед, в глазах играло нечто непонятное:
– Преогромная, брательник. Как между березой и Березовским… Разные это вещи – «удобно» и «привык». А на другую ступеньку не хочется? Совсем-совсем? Ты мне только не ври. Хоть мы с тобой за последние двадцать лет и общались раз в пятилетку, помню я тебя живчиком… Да вообще не может нормальный мужик сам себе установить низкий потолочек, чтобы ходить двадцать четыре часа в сутки полусогнутым…
Похоже, его забрало – ничего удивительного, ежели с похмелья потреблять коньяк чуть ли не фужерами…
– Очень уж отвлеченные материи, – сказал Петр чистую правду. – Только не говори, что ты меня в компаньоны возьмешь. Такое только в индийском кино бывает, а я, братан, к нынешним своим годам здорового цинизма подкопил…
– И правильно, – кивнул Павел, – здоровый цинизм – вещь в голове необходимая. И полезная, ох, полезная порой… В общем, наше славное государство тебя кинуло по высшей марке. Ты, конечно, не строевик, а штабист, но это как раз с государства вины не снимает: уж я-то, бизнесмен, понимаю, как важен штаб, да и в любой армии, окромя нашей, жирную пенсию воякам дают, не деля на строевых и тыловых… Короче, страна от тебя отделалась пряжечкой и бляхами… Насчет службы безопасности на «Борее» – знаешь ли, тоже не фонтан…
– А ты что, предлагаешь что-то?
– Поглядим, поглядим… – протянул Павел.
Петр наконец сообразил, что это там поблескивало у него в глазах, – веселое озорство. Как в былые времена отрочества, когда замышлялась очередная каверза, безобидная и не особенно, основанная на идеальном сходстве.
Павел наклонился еще ближе:
– Знаешь, я ведь все-таки не скотина бесчувственная. И братьев у меня ровненько один – при полном, что характерно, отсутствии сестер. Ну их к ляду, все эти высокие слова, но мне и в самом деле в падлу смотреть, как родной брат, мало того, вылитый я, собирается жить на сотню баксов… Тут надо что-то делать, херр Питер. Вот только что? Выгрести из кармана пачку мятых баксов, сколько в жменю влезет? Пошлости… Во-первых, веришь ты или нет, не найдется у меня ни свободных, ни лишних денег. Во-вторых, уж прости, за десять лет бизнесменского бытия выработались свои стереотипы и рефлексы. И были б деньги, не дал бы. Не оттого, что черств душой, а оттого, что мне поперек души давать деньги просто так. Даже родному брату, кровинушке. Привык я за десять лет, что деньги за-ра-ба-ты-ва-ют. Все вокруг меня и я сам. А с другими как-то не общаемся… Короче, в