том, что музыка – мой друг,
Хочу напомнить я.
На свет явилась, не спеша,
Не в темпе престо.
Зато мажорная душа
Была и есть я.
Оркестр в детстве мне играл
Галопы, вальсы,
Но оборвался тот финал
Под грохот свастик.
Вторая часть, звучит она
Почти в аллегро.
Здесь боль слышна и кровь видна
Широким спектром.
Я школу сталинских времен
Запомню в марше.
Как заглушить старался он
Всю подлость старших!
В наш мир проникнуть не могли
Ни джаз, ни блюзы.
А «формалисты»-
Их «ушли»
Прочь из Союза!
Меня навеки покорил
Тогда Бетховен.
О, сколько ярости и сил!
Как он огромен!
Хотелось жить, страдать, любить,
Петь в полный голос
И беспощадно перебить
Забывших совесть!
Кончается вторая часть
В спокойном духе.
В любви, да и в работе страсть
Чуть слышит ухо.
По музыкальности своей
И по накалу
Часть третья – лучшая в моей
Симфонии стала.
В ней ритмы, тембры и тона
Всех стран и наций,
В ней музыка вовсю слышна
И шум оваций.
От опер до ритмичных пьес
В попсовом стиле.
Мир звуков, светлый мир чудес
Мне вновь открылись.
В ней полон нежности Шопен,
Ван Клиберн в блеске,
Чайковский – мастер русских сцен,
Щедрин – советских.
Верхом, в галопе я несусь,
В семье – квартеты,
Аккордно – на работе бьюсь,
В любви – дуэты,
Сонаты – пробую учить,
Вяжу – в адажио,
А в филармонию ходить
Устала даже.
Финал – на дальнем рубеже.
Но уж немало,
Что тему выбрала уже
Я для финала.
Когда придется умирать
Не в миг, а долго,
Я попрошу друзей мне снять
Пластинку с полки.
Под звуки Баха, под орган,
В его аккордах,
Покину этот грешный стан
Для встречи с чертом.
Про работу
Вы громко будете смеяться и даже скажете: «Критинка!»
А я хочу в любви признаться ПЛОТИНЕ.
Плотина – принадлежность века и даже атрибут его.
Модель гиганта-человека
ДВУХСОТ-МЕТ-РО-ВО-ГО!
Ручищами из глыб бетона, перегораживая реки,
Она ландшафты и сезоны меняет резко.
Она как женщина красива и явно по-мужски сильна.
В ногах ее сверкает диво МОРСКОГО ДНА.
Свой труд я отдаю плотине и знания ей отдаю.
Я – гидротехник беспартийный – ЕЕ ПОЮ!
Про путешествия
Земля скользила под ногами.
Пугая человечий слух,
Из жерла жаркого, как пламя,
На волю рвался Серный Дух!
И