у жены со здоровьем не очень, надо хотя бы месяц с ней побыть. Да и устал немного, если честно.
– Не беспокойтесь по этому поводу, Григорий Максимович, все будет нормально. – Шевцов на несколько мгновений задумался, словно что-то вспоминая. – Я вот о чем давно хотел спросить: как вы относитесь к Надиру?
– Да одинаково я отношусь ко всем летчикам, Леша. Ну, а что о Надире сказать? Летчик он сильный по сравнению с некоторыми, хорошо к нам относится. Я бы даже сказал, с большим уважением. Как командир звена – в этом смысле над ним надо еще поработать. В качестве инструктора он не готов еще летать, сам знаешь не хуже меня. А в связи с чем ты спросил о нем?
– Да так… Вспомнил кое-что.
Шевцов так и не успел поговорить о Надире с Николаевым перед его отлетом в отпуск. Он и сам не до конца был уверен в том, стоит ли придавать значение тому, о чем хотел рассказать шефу.
Вскоре наступили дни, когда температура наружного воздуха поднялась настолько, что даже ночные полеты планировать не представлялось возможным. В связи с этим командир базы принял решение отправить летный состав в очередные отпуска, оставив в эскадроне лишь одного командира звена. Это был Абдалла, старший лейтенант, самый старший по возрасту в эскадроне, которому было уже около сорока лет.
По характеру Абдалла был очень спокойным, рассудительным, не любил много говорить, что свойственно большим людям. Поэтому Алексей был рад тому, что остался, так сказать, на хозяйстве в эскадроне именно с этим летчиком. Ну и конечно, не могло не обрадовать то обстоятельство, что появилась возможность отдохнуть от полетов, то есть просто-напросто повалять дурака. Он все так же вместе с инженерно-техническим составом каждый день выезжал на базу, да и большую часть времени проводил у них в ангаре, где можно было в кругу своих ребят расслабиться и поиграть в нарды. Когда приходилось в столовой во время обеда или в других местах сталкиваться с Абдаллой, тот, хитро прищурив глаза, спрашивал:
– Все нормально, товарищ Шевцов?
– Все в порядке, Абдалла, – отвечал Алексей, и они расходились каждый по своим делам.
Но через несколько дней праздной жизни Абдалла сказал Алексею, что есть разговор.
– Я слушаю тебя, Абдалла.
– Надо немножко полетать, камарад. – Именно так Абдалла в основном обращался к Алексею по служебным делам.
Алексей удивился, но спокойно сказал:
– Да я, в принципе, не возражаю. Что, есть в этом необходимость? Ведь температурка – мама не горюй!
– Что такое «мама не горюй»? – с трудом выговорил, насторожившись, Абдалла.
Шевцов даже несколько растерялся от такого вопроса, но понял, что для иностранцев многие устоявшиеся русские выражения недоступны по смыслу. Надо было объяснять.
– Ну, это означает, что очень жарко и моя мама будет сильно расстроена из-за того, что мне приходится летать в нарушение летных законов.
Абдалла недоверчиво покосился