чашку! Но ты ведь не обиделась?»
«Станиславский: Не знаю, чем ты так занята, но я позвоню тебе вечером!».
Улыбаясь во весь рот, я полезла читать пятую.
Она была не от Станиславского, а от Нюты. И гласила: «Ты где вообще?!! Тут такое творится!»
Мое настроение, которое только что сияло и переливалось всеми цветами радуги, лопнуло, словно мыльный пузырь.
7
Подводить глаза в машине я, конечно, не рискнула, а вот губы накрасить – попыталась. К сожалению, попытка совпала во времени с выбоиной в асфальте. После я долго стирала помаду с ноздри и уха, информируя Лильку, что в Серебряном веке – подражая веку Восемнадцатому – румянили именно эти места. Лилька ответила, что тогда мне следовало бы еще нарисовать по всему лицу мушки и напудрить волосы, но едва ли в Восемнадцатом веке одобрили бы мои джинсы в заплаточку и кедики в цветочек, а про Серебряный век и говорить нечего. И напомнила мне про обещание поведать чудесную историю исцеления от Димы.
Нас снова подбросило на выбоине, и губная помада очутилась на моей левой брови. Я достала вторую влажную салфетку из Лилькиного бардачка, и поклялась, что она узнает все не позже, чем сегодня вечером. Если, конечно, мне удастся дожить до той чудесной поры. А рассказывать любовные истории в тот момент, когда где-то там Нюта, возможно, тонет в невзгодах, как княжна Тараканова в Петропавловской крепости, залитой волнами Невы, у меня не было решительно никаких душевных сил.
Лилька только покачала головой:
– Что бы там у вас ни случилось, наводнение или пожар, позвони мне сегодня вечером. Все-таки в Петропавловскую крепость тебя еще не заточили.
Я кивнула и, поспешно отстегнув ремень безопасности, выпрыгнула из машины.
Комната гудела, словно потревоженный улей. Мое появление было встречено дружными завистливыми возгласами. Оказывается, пока я искала по всей квартире следы явления божества народу, на работе состоялось еще одно собрание. От такого известия сердце мое тревожно екнуло. Что-то подсказывало мне, что мое второе подряд отсутствие на собрании не осталось незамеченным. И вряд ли сойдет мне с рук.
На собрании всем сестрам досталось по серьгам. Для каждого из старых сотрудников канала у Синезубова нашлось недоброе слово. Но самым крупным калибром он отчего-то ударил по Нюте. Он сказал, что ее ролики – самый яркий образец не просто непрофессионализма, но дурного вкуса, что она, очевидно, считает себя Тарковским от промотирования, а сама, между тем, занимается тем, что жует сопли, и полагает, что зритель будет это глотать…
– Что, прямо так и сказал?!
– Да, вот именно такими словами!
…что он советует ей повышать квалификацию, чтобы доказать, что она не полностью профнепригодна, и что он не советует ей распивать кофе в рабочее время, особенно если в этом кофе алкоголя больше, чем кофеина!
Речь Дракулы пересказал мне референт Федя, потому что Нюты в комнате не было. После собрания она исчезла, и никто не мог ее отыскать – ни в аппаратных, ни на лестнице, ни в буфете.
Ну, тому, что ее нигде не смогли обнаружить, было вполне простое объяснение.