обо всем, что сейчас подкидывает ей ее неугомонная совесть.
– Как вы можете так просто? – спрашивает. – Вы ведь совсем меня не знаете!
Зато я знаю, что ты не пойдешь на подлость. Вон как из-за какой-то пачки сигарет напряглась. Думаешь, я не заметил?
– Какая тебе разница? Это мои проблемы и мое решение, – челюсти напряглись. Мне еще не хватало тратить силы на глупые капризы какой-то малолетки! Хотя… в этом костюме она уже не кажется такой юной. Выглядит классно, я все правильно рассчитал.
– Вы не боитесь, что я могу вас обмануть?
Губы тронула презрительная усмешка.
Детка, если бы ты знала, сколько раз меня обманывали и предавали, то не парилась бы так из-за всякой фигни.
– Нет, не боюсь, – улыбка стала шире.
Наверное, мне надо еще привыкнуть к ее порядочности и гиперответственности. Отвык я иметь дело с теми, у кого совесть еще есть.
– Подписывай, – говорю приказным тоном.
Она чуть вздрагивает. Как и всякий раз, когда слышит от меня приказы. Черт, надо бы с ней помягче. Малышка еще совсем. Но, надеюсь, она все же не из робкого десятка. Будет слушать меня – станет богатой женщиной. Попытается обмануть – уничтожу.
Маша берет ручку и ставит свою подпись.
– Умница, – похвалил ее, чтобы успокоить. Но она только сильнее напряглась. – А теперь иди домой и жди моих инструкций.
– Я только переоденусь, – говорит она, смущенно опуская взгляд. И опять краснеет.
С чего вдруг? Бесит ее скромность. Не по возрасту закомплексована. Сейчас не те времена, чтобы ты так смущалась детка. Да и не съем же я тебя. Поможем друг другу. Потом еще вспоминать с благодарностью будешь.
– Давай, – киваю, не отводя от нее взгляд, пока девчонка не скрылась в ванной комнате.
Занятная она все-таки. Местами наивная, а иногда вообще ведет себя, как ребенок. Но при этом умудрилась сохранить порядочность, несмотря на нравы, которые прививают в Европе всем, чуть ли не с младенчества.
Снова захотелось курить, но я сдерживаю себя. Отчего-то мне неприятно видеть, как ее напрягает каждая выкуренная мной сигарета. По глазам вижу, что ругает себя, считает виноватой, думая, что так вредит мне. Смешная. Меня уже не спасти, пачка сигарет ничего не изменит.
Маша выходит из ванной в этой уродской форме уборщицы, которая ей совсем не идет. В платье было гораздо лучше.
– Я пойду, – говорит она, опять смущаясь. Да что же это такое?!
– Иди, – говорю, – и пакеты с одеждой не забудь.
Встаю с кровати, подхватываю со стола папку с документами.
– Держи. И не забудь в чемодан положить, – напутствую ее.
– Хорошо, – кивает. Ее лицо напряжено так, будто я ей запуск орбитальной станции доверил, не меньше. В огромных глазах сомнения и страх.
И чего она боится? Неужели, меня? Вот глупая!
Подхватывает пакеты и поворачивается к двери.
– Маша, – окликаю ее. Она оборачивается. – Удачи.
Девчонка снова краснеет, отводит взгляд.
– До свидания, Глеб Александрович, –