Джордж Оруэлл

Дочь священника. Да здравствует фикус!


Скачать книгу

эти паршивые ботфорты. Сколько времени, Виктор?

      – Почти без пяти час.

      – Пресвятые угодники! Я должна бежать. Нужно сделать три омлета. Не смею доверить их Эллен. И да, Виктор! У тебя найдется что-нибудь для нашей распродажи? Если у тебя есть старые брюки, которые ты мог бы нам отдать, это было бы лучше всего, потому что брюки мы всегда продадим.

      – Брюки? Нет. Но я скажу, что у меня есть. У меня есть «Путешествие пилигрима» и «Книга мучеников» Фокса, от которых я хочу избавиться уже не первый год. Протестантская макулатура! Старая тетка, раскольница, дала мне. Тебе не надоело все это… это шаромыжничество? То есть если бы мы только проводили приличные католические службы, собирающие приличную паству, ты же понимаешь, нам бы не понадобилось…

      – Это будет прекрасно, – сказала Дороти. – Мы всегда ставим книжный киоск – берем по пенни за книгу, и почти все расходятся. Виктор, эта распродажа просто должна стать успешной! Я рассчитываю, что мисс Мэйфилл даст нам что-нибудь по-настоящему хорошее. На что я особенно надеюсь, это на ее старинный китайский чайный сервиз, такой красивый, и мы сможем выручить за него фунтов пять, не меньше. Я все утро специально молилась об этом.

      – Да? – сказал Виктор несколько скептически.

      Как и Проггетт несколько часов назад, он смутился при слове «молитва». Он готов был дни напролет говорить о смысле ритуалов, но упоминание личной молитвы казалось ему чем-то недостойным.

      – Не забудь спросить отца о процессии, – сказал он, возвращаясь к более привычной теме.

      – Хорошо, я его спрошу. Но ты же его знаешь. Он только вспылит и скажет, это всё римская лихорадка.

      – Ой, осточертело! – сказал Виктор, который, в отличие от Дороти, не налагал на себя епитимий за сквернословие.

      Дороти поспешила на кухню, обнаружила, что у нее всего пять яиц на троих, и решила приготовить один большой омлет вместо трех маленьких и заправить его холодной вареной картошкой, оставшейся со вчера. Наспех помолившись об успехе омлета (ведь омлеты так и норовят разломиться, когда вынимаешь их из духовки), она принялась взбивать яйца. Тем временем Виктор удалялся от дома ректора, думая о процессии и мыча с легкой грустью мотив «Славься, день торжественный», и разминулся с нечестивого вида слугой мисс Мэйфилл, который нес два ночных горшка без ручек, пожалованные старухой на благотворительную распродажу.

6

      Шел одиннадцатый час. За это время произошло немало событий, впрочем, ничем особенно не выделявшихся из повседневного круга забот, заполнявших дни и вечера Дороти. Теперь же она, согласно данному обещанию, была в гостях у мистера Уорбертона и пыталась отстоять свою позицию в одном запутанном споре, в которые тот обожал ее втягивать.

      Они говорили – в самом деле, о чем же еще было им говорить – о религиозной вере.

      – Дорогая моя Дороти, – обращался к ней мистер Уорбертон, прохаживаясь по комнате, помахивая бразильской сигарой и держа другую руку в кармане пиджака, – вы ведь не будете