с кровати из-за резкого шума стрельбы и взрыва. Покоя не было от слова «совсем». Девочка очень боялась, что это драгоценное мирное время протечёт сейчас впустую. Но нет, не протечёт. Наконец, показался командир с перекинутой через плечо винтовкой. Катя отдала честь, за несколько секунд до этого думая какой рукой это нужно сделать. Иногда, у неё, почему-то поднималась к виску левая, а не правая рука, как бы странно это ни было. Но нет, на этот раз всё правильно.
– Ты что, меня всё это время здесь ждала? – спросил Александр, когда подошёл к девочке. – Я же сказал, что зайду сам.
– Мне самой так удобно, – пожала плечами та и, сделав паузу, просила. – Товарищ командир, мы же пойдём? Да?
– Винтовку видишь? – указал на оружие Резанцев.
– Вижу, – кивнула та.
– Обещание давал?
– Давали.
– Значит пойдём, – улыбнулся Александр и направился вперёд.
Внутри Кати пробежала приятная дрожь нетерпения и радости. Она поспешила за командиром, стараясь ни на шаг не отставать. Ходить стрелять они начали ещё с декабря. Что было удивительно для девочки, Резанцев сам предложил это занятие. Сначала ей было немного страшновато, но затем она стала втягиваться и, со временем, стрельба стала приносить удовольствие. Наверное, не только она, но и время провождения с Резанцевым. Оказывается, вне лагеря, он может и пошутить, и поговорить о каких-то других вещах, помимо войны. Правда, Катя всё равно продолжала стесняться и отмалчиваться в некоторых моментах. Это было её любимое время, хоть оно появлялось очень редко. Особенно была проблема с самим командиром. Он был вечно чем-то занят. Они вышли за пределы лагеря и отправились к небольшой поляне, на которой обычно останавливались. Катя всё время смотрела себе под ноги. Дорога была нелёгкой, а в некоторых местах её вообще не было. Весь, достаточно короткий путь, прошёл в полной тишине. Вот и показалась та самая полянка. Стреляли по пустым консервным банкам, которых в батальоне было предостаточно. Александр сидел на давно излюбленном пне и контролировал процесс. Девочка долго целилась, но попадала часто. Хотя бывали и промахи. С каждым выстрелом винтовка отдавала назад, заставляя дёргаться и саму Катю. Конечно, она была маленькая и худая для такого оружия. Но это было лучше, гораздо лучше, чем, когда она выстрелила первый раз: оружие сильно ударило по подбородку, а сама девочка упала на снег. Да… Долго потом ещё на лице красовался фиолетовый синяк. Горнеева сказала, что ей вообще повезло остаться с передними зубами. Ударь оружие повыше – и пришлось бы всю оставшуюся жизнь улыбаться с закрытым ртом. Но её это не остановило. Она поняла, как правильно держать винтовку и второй раз получился лучше, правда тоже с падением. Но вернёмся к событиям. Катя второй раз подряд промахнулась. Она перезарядила оружие и снова выстрелила, но опять мимо.
– Возьми нормально, – сказал Александр. – Ты не заметила, как она у тебя в сторону ушла.
Девочка остановилась, и исправившись, продолжила. Пуля попала точно в цель, заставив банку слетать со сломанной ели. «Наконец», –