скорее напоминало ссору двух детей, которые отнимают друг у друга неинтересную игрушку, чья притягательная сила исключительно в том, что её хочет другой. Он мысленно отметил эту тему галочкой, чтобы обсудить с Густавом, после чего внутри у него как будто что-то кольнуло. Он разобрался с грязной посудой и занялся холодильником, который давно никто не мыл, хотя официально это входило в схему уборки. Изначально они договорились, что у каждого будет по две полки. Но такая система не приживается, если нельзя определить, кто хозяин еды. Чашка с бобами в рассоле: Андерс. Полпалки колбасы в фольге: Мартин. Стеклянная банка с проросшими семенами: Андерс. Полпорции чего-то, что, видимо, когда-то было спагетти с мясным соусом: Мартин. Пастернак: Андерс. Открытая банка консервированных шампиньонов… Сморщившись, Мартин выбросил её содержимое. Бобы уже тоже пахнут не очень, Мартин думал, стоит их выбрасывать или нет, когда телефон зазвонил снова. Девять сигналов. Он пошёл в ванную и долго стоял под душем.
До обеда он занимался в кафе, домой вернулся вечером. Была суббота, он просто шатался по квартире, заглянул в комнату Андерса, где не обнаружил решительно ничего интересного, и никак не мог решить, чем заняться. Можно было позвонить девушке, с которой он иногда встречался, и сходить в кино, но, с другой стороны, там не шло ничего, что он хотел бы посмотреть. Он рассматривал корешки книг на полке Андерса, когда взвизгнул дверной звонок.
На несколько секунд Мартин замер, думая, что делать дальше. Но когда звонят в дверь, альтернатив немного: он открыл.
Густав топтался на коврике у двери. В тонких руках пакет из алкогольного магазина, в нём что-то звякнуло. Лицо осунувшееся, на щеках лёгкая щетина.
– Я звонил как сумасшедший, – сообщил он. Аккуратно поставил пакет на пол, снял пальто.
– Я занимался, – ответил Мартин.
– Это всё ещё Декарт?
– Декарт был прошлой зимой. Сейчас логика.
Густав сразу понял, что Андерса нет («родители в отъезде»), и начал искать в кухонных шкафах какие-нибудь бокалы, чтобы не пить из обычных стаканов.
– В общем, эта выставка… – Он покачал головой и открыл морозильник, чтобы взять лёд. – Я просто её не переживу.
– Какая выставка?
– Весенняя выставка!
Мартин вспомнил, что учебный год в Валанде заканчивается большой выставкой, на которой студенты представляют свои работы. И это не только экзамен, но и шанс действительно продать свои творения, что, по мнению Густава, не очень хорошо.
– Но это же не раньше конца мая?
– У меня ничего не готово.
– У тебя куча работ.
– Да, но они недостаточно хороши.
В голосе Густава звучало явное отчаяние. Мартин попытался вспомнить картины, которые он видел осенью и весной. Судя по всему, Густав продолжал заниматься этими его неопрятными натюрмортами и пробовал писать портреты.
– А что в них, собственно, плохого?
Динь-динь, упал в бокалы