слоев, за исключением некоего доктора Муньоса, образованного и интеллигентного врача на пенсии, который регулярно экспериментирует с химическими веществами и поддерживает в своей комнате температуру около тринадцати градусов с помощью аммиачной системы охлаждения. Муньос заметно впечатлил рассказчика:
«Представший передо мной человек был невысок, но изящно сложен и одет в довольно строгий костюм идеального кроя и посадки. Чистокровное лицо с властным, хотя и не сказать чтобы надменным выражением лица украшала короткая седая окладистая борода, а за старомодным пенсне скрывались большие темные глаза, разделенные орлиным носом, который придавал его кельтиберским чертам лица некий мавританский оттенок. Густые, аккуратно подстриженные волосы, свидетельствовавшие о регулярном посещении парикмахера, были элегантно разделены над высоким лбом. В общем и целом, он производил впечатление поразительно умного человека превосходного рода и воспитания».
В представлении Лавкрафта именно так выглядит идеальный человек: аристократ одновременно по крови и по интеллекту, хорошо одетый и образованный. Как тут не вспомнить гневные тирады Лавкрафта, лишившегося своих костюмов? Следовательно, мы должны сочувствовать положению Муньоса, страдающего к тому же от последствий какой-то страшной болезни, поразившей его восемнадцать лет назад. Несколько недель спустя его система охлаждения выходит из строя, и рассказчик изо всех сил старается ее починить, нанимая при этом «какого-то убогого бродягу», чтобы постоянно снабжать доктора льдом, которого тот требует все больше и больше. Но все напрасно: когда рассказчик, искавший специалистов по ремонту кондиционеров, наконец возвращается обратно, в пансионате суматоха. Зайдя в комнату, он видит «темный липкий след, тянущийся от открытой двери ванной ко входу» и «ведущий к чему-то неописуемому». Выясняется, что на самом деле Муньос умер восемнадцать лет назад и пытался искусственными способами поддерживать жизненные функции своего тела.
В «Холодном воздухе» не затрагиваются никакие трансцендентные философские вопросы, однако некоторые жуткие детали получились необычайно удачными. Когда Муньос испытывает «спазм, [из-за которого] он начал шлепать себя ладонями по глазам и побежал в ванную», автор намекает, что от перевозбуждения у героя глаза чуть не вылезли из орбит. Конечно, во всей истории прослеживается тонкий оттенок комичности, особенно когда лежащий в наполненной льдом ванне Муньос кричит через дверь: «Еще! Еще!» Что интересно, позже Лавкрафт признавал, что при написании этого рассказа в основном вдохновлялся не «Правдой о том, что случилось с мсье Вальдемаром» Э. По, а «Повестью о белом порошке»124 Мэкена (где студент-неудачник случайно принимает не то лекарство и превращается в «в грязную темную массу, бурлящую разложением и мерзкой гнилью, массу не жидкую и не твердую, а тающую и меняющуюся прямо на глазах, с маслянистыми пузырьками, похожими на кипящую смолу»125. И все же, сочиняя