времени вместе. Ты же знаешь, что близость – это альфа и омега в сохранении брака.
– Но, мама, – стонет Эрика, думая, что ее сложное отношение к сексу возникло не на пустом месте.
– Я только хочу сказать, что вам нельзя забывать друг друга в хаосе, возникающем вокруг маленького ребенка. Я читала статью об одной паре, которая взяла за привычку…
– Хватит, мама, – выпаливает Эрика. – Ты обещала не вмешиваться в нашу совместную жизнь. Нам хорошо в Хальмстаде, и там у обоих есть работа. На что бы мы жили, переехав сюда?
– Вы могли бы работать со мной, в отеле.
– В твоем отеле всего шесть номеров. Пять человек на них не прокормишь. И здание к тому же пора ремонтировать.
– Между прочим, я расширила свой бизнес, – с обидой замечает Мона. – Вот уже несколько недель, как я готовлю и доставляю горячее питание пожилым людям в нашем муниципалитете. Месиво, которое привозили на грузовике из города, было невозможно есть, поэтому теперь я затеваю большую стряпню, а потом выезжаю с кастрюлями по адресам.
– Тебе не стоит так напрягаться.
– Старикам очень нравится, – встревает Дорис.
– Я считаю, из моих водорослей тоже выйдет что-нибудь путное! – продолжает Мона и так энергично показывает рукой на парадный вход, что висящая у нее на шее лупа начинает раскачиваться из стороны в сторону. – Что скажете, если здесь, у самого входа, будет стоять стеллаж, наполненный продуктами из водорослей? Это поможет привлечь дополнительные средства!
Эрика нехотя кивает. Неизвестно, насколько прибылен бизнес с водорослями – вероятно, он более перспективен, чем прежняя мамина затея продавать вейкборды. Хотя, конечно, она приехала сюда попытаться убедить мать закрыть свое дело.
– Идея, безусловно, хорошая, – говорит дочь, пытаясь замять размолвку. – Но ты же знаешь, что семья Мартина живет в Халланде и у девочек там друзья. – Когда Мона демонстративно упирает руки в боки, Эрика откашливается. – Хотя, конечно, я подниму с ним этот вопрос… еще раз.
Она, сжавшись, откусывает булочку. Ее мать всегда считала себя своего рода экспертом в вопросах совместной жизни. Мона полагает, что проживание в отеле должно включать в себя элементы семейной терапии, и в подростковые годы Эрика часто стыдилась того, как ее мать легко раздает непрошеные советы. Когда другие мамаши приглашали вечерами домой на фильм с попкорном или маникюр, Мона приглашала на разговор по душам о том, как с помощью кристаллов найти богиню в себе. И несмотря на то, что за столько лет Эрика уже свыклась с особенностями матери, ее до сих пор бросает в дрожь каждый раз, когда та хочет проконсультировать дочь в вопросах брака или вручить очередную балийскую статуэтку плодородия.
Доев булочки, Лина соскакивает со стула и обнимает Эрику за талию.
– Мама, можно мне идти?
– Конечно, но сначала поблагодари бабушку за угощение.
– Спасибо, бабушка, – говорит девочка.
– На здоровье, сердце мое, – смеясь, отвечает Мона. – В комнате «Диккенс» – ну, знаешь, в той, которая отделана в зеленых тонах, –