третьем курсе филфака я представляла себе немного иначе?
– Профком знаю, а студком…
– До профкома ты, Румянцева, не доросла! Расписывайся, где галочка!
Спорить с Ларой – себе дороже, а потому беру авторучку, однако, прежде чем оставить автограф, пытаюсь вникнуть в текст документа. Но то ли оттого, что бумаги в руках Ларисы постоянно дергаются, то ли по причине еще не перестроившихся на учебный лад мозгов я совершенно не понимаю, к чему меня так бесцеремонно подталкивают.
– И что мне придется делать?
– Все просто, Аня: будешь отстаивать права студентов, обитающих в общаге, и биться за улучшение условий их жизни.
– Я?! – Авторучка с шумом приземляется на пол и услужливо укатывается под кафедру. – Я же никогда не жила в общежитии!
– Я так и знала, что ты опять в позу встанешь! – ехидно подмечает Лариса и достает запасную авторучку. – Никто от тебя ничего и не ждет, Румянцева! Раз в месяц будешь посещать собрание студкома и голосовать за решение большинства.
– Бред какой-то! – бурчу под нос, не осмеливаясь коснуться чернилами белого листа.
– Румянцева, от тебя убудет? Нет! Давай уже закончим на этом! А то отправлю посвящение для первокурсников организовывать или казначеем поставлю. Хочешь?
– Нет. – Поднимаю ладони вверх, намекая, что сдаюсь. – Давай свои собрания!
И, наспех чиркнув авторучкой в отведенном месте, бегу к девчонкам на галерку: за лето накопилась тьма гораздо более интересных тем для разговоров, нежели студком местного общежития.
– Румянцева, первое собрание уже в среду! Не подведи! – кричит мне в спину Лариса, но тут же переключает свое внимание на зашедшую в аудиторию загоревшую и похорошевшую Иванову. – Света! Иванова! Задержись!
Атмосфера учебы поглощает моментально. Суета коротких перемен сменяется размеренными лекциями, а смех подруг – недолгими встречами с Артуром. Это в Заречном мы жили с Царевым на соседних улицах, а, вернувшись в город, разъехались по разным сторонам: я – к отцу на окраину, а он – в центр, в «двушку», купленную специально для него родителями.
– Переезжай ко мне, а? – мартовским котом мурлычет на ухо Царев, нежно сжимая мою ладонь.
Вместо того чтобы гулять где-нибудь по парку, наслаждаясь последними теплыми денечками, мы вынуждены сидеть в актовом зале, слушая монотонную речь очкарика-аспиранта, с важным видом вещающего о выкрашенных за лето стенах в общежитии.
– Тш-ш! – изображаю, что увлечена выступлением паренька. Разговоры о переезде меня немало смущают, да и в свете последних событий я вообще не уверена, что все еще хочу связать свою жизнь с Царевым.
– Ты обещала подумать, Ань. – Горячее дыхание Артура щекочет щеку. Он как чувствовал, что нам будет не до обсуждения общажных проблем, и уговорил занять самый дальний ряд кресел.
– Я еще думаю, – шепчу в ответ, но мои слова тонут в жидких аплодисментах завершившему свое выступление оратору.
– Спасибо, Михаил! – Слово берет председатель совета общежития – симпатичный парень с копной рыжих волос. – И последнее