знакомая Светлане. Именно с таким блеском в глазах младшая сестра на спор перепрыгивала с одной крыши на другую или карабкалась на высоченное дерево, чтобы снять с тонких ветвей ошалевшую от страха кошку. Густая копна стриженых Машкиных волос воинственно стояла дыбом. Пригладив их ладонью, Светлана мельком подумала, как идёт сестрёнке её дворовое прозвище «Стрижка». Лёгкий, подвижный стрижонок, раз – и в одном месте, два – и в другом, три – и уж не видать его… «Только бы им повезло! Только бы без приключений!»
Тётя Сима стянула с шеи длинную золотую цепочку.
– Бери! Не спорь! Мало ли, что случиться может? Цепка длинная, снесёте в Торгсин, вам еды дадут… Вот кольцо ещё возьми, девочка!
– Кольцо не возьму! – рявкнула Машка. – Тётя Сима, у тебя же дети! Вас невесть куда везут, прибереги золото! Хватит и этого! Когда встретимся – в целости верну!
Ибриш тем временем, вертя в пальцах нож, озабоченно втолковывал своему другу: взъерошенному парню с недоверчивой физиономией.
– Рубаху разрежь, Петро! Гадже должны видеть, что мы всерьёз пишемся!
– Не дам резать! – упорствовал Петро, с сожалением глядя на свой синюю, сатиновую, лишь слегка выгоревшую на плечах рубашку. – Почти новая же! Мне в ней ещё по Сибири бегать! По холоду!
– Ладно, пропади ты, я сам. – Ибриш оттянул на себе рубаху, аккуратно примерился лезвием – и вспорол потёртую ткань от пояса до плеча, задев остриём и кожу, которая тут же набухла бисеринками крови. Морщась, Ибриш подождал, пока крови соберётся побольше, промокнул её рубашкой, удовлетворённо полюбовался на эффектное багровое пятно – и повернулся к цыганам.
– Ну – с богом! Мотька, счастья тебе! Коли повезёт, ещё свидимся! И тебе, девочка, удачи.
Машка смогла лишь кивнуть в ответ. Порывисто бросилась на шею сестре – и тут же отпрянула, по-пацански застеснявшись этой нежности.
– Господи, вся как из верёвок скручена, кто тебя только замуж возьмёт… – пробормотала Светлана, давя горький ком в горле. – Мотька, ты за неё головой отвечаешь, понял? Чтоб доставил в целости и сохранности, махновец несчастный! На, возьми тоже, – Она стянула с шеи тоненькую – в три раза тоньше Симкиной – цепочку. – Бери! Мало ли что? Вы голодать по пути не должны…
– Не беспокойся. – отрывисто, без привычной усмешки отозвался Матвей. Они с Ибришем молча, крепко обнялись. Машка, закусив губы, кинулась в объятия тёти Симы, торопливо поцеловала Патринку. А затем Ибриш и Петро одновременно кивнули друг другу – и, сцепившись, покатились по полу.
Теплушка сразу наполнилась испуганной бранью, истошными воплями и визгом. Два десятка кулаков замолотили в запертые двери:
– Откройте! Откройте! Солдатики, милые, отоприте за ради бога, убивают! Здесь убиваю-ю-ют! Режу-у-ут! Ай, да помогите же, спасите, а-а-а-а!!!
Цыганки вопили ответственно, заливаясь так, что содрогались, казалось, дощатые стены теплушки. Пронзительный