к пареньку у телефона.
– Шульгин, я же говорила. Уточняешь, есть ли дырка в задней части черепа. Если есть – фиксируем место обнаружения, сообщаем дружинникам, те разбираются. Если мы будем выезжать на каждый…
– Нет-нет, – дежурный мотнул головой, – тут другое…
Нина Павловна приняла трубку:
– Слушаю.
– Мне… нужна… помощь…
От голоса веяло даже не страхом, а жутью. Холодной, отчаянной жутью. Как будто звонили не из дома, даже не из могилы, а чуть ли не из ада.
– Что случилось?
– Они… пришли… Они… лезут ко мне… Стучали в дверь… Весь день стучали в дверь… А теперь – в окна… Заглядывают прямо в окна…
– Кто – они?
Звонивший замолчал. И от этой тишины кожу Нины Павловны – от спины до шеи – продрало морозом.
– Диктуйте адрес. Выезжаем.
Она передала трубку дежурному – аккуратно, двумя пальцами, как ядовитую змею.
Уже на выходе она столкнулась с Ушковым.
– Как там наш вчерашний? Этого хоть вскрыли, не убежал?
– Вскрыли, Нина Павловна.
– И что? Как результаты? Самоубийство?
Ушков покачал головой.
– Результаты странные, но однозначные. На шее – не только травмы от веревки, но и… Помните, те синяки? Так вот, это частичное обморожение тканей. Как будто его жидким азотом хватали.
Нина Павловна замерла.
– Так смерть от обморожения? Или удушения?
– Ни то ни другое. Причина смерти – нарушение целостности миокарда в результате острого инфаркта. Разрыв сердца, проще говоря. Сильный испуг.
14 мая 1979 года, город Колпашево, Томская область
На корме, у самого борта, рядом с буксировочным тросом, стояли двое. Женщина – кажется, молодая, хотя со спины не разобрать. И девочка лет, наверное, четырех или пяти.
Иван Ефимович дернулся, как от зубной боли. Поднялся в рубку, толкнул дверь.
– Свечников! Что за бардак на судне?
Вахтенный поднял опухшее от недосыпа лицо:
– А что такое?
– Пассажиры на корме. Метр от троса, ни касок, ни хера! Тебя кто технике безопасности учил? Сорвет опять – и что? Под суд пойдешь?!
Свечников хмыкнул и выскочил за дверь. Заглянул капитан:
– Ефимыч, ты чего разбушевался?
– Грубое нарушение техники безопасности, Владимир Петрович. Мама с дочкой рядом с тросом.
– Какие еще, на хер, мама с дочкой?! На борту? Кто разрешил?
Рядом мгновенно появился Петроченко, куратор от КГБ. Капитан стрельнул на него глазами:
– Ваши?
Тот покачал головой. И пристально посмотрел на Ивана Ефимовича.
Вечером старпом поймал такой же взгляд и от капитана.
– Разобрались с пассажирами, Владимир Петрович?
Черепанов вздохнул:
– Свечников все перевернул – никого.
– Не нашли?
– Никого на борт не пускали. Да и откуда им взяться – посреди Оби. Разве что из этих…
Он кивнул за борт. Кто