Убийце Августа от него не скрыться! – едва прозвенел мой голос, из-за деревьев показался сам Иван. Но в каком виде! В глазах туман, идет на полусогнутых, да еще за голову держится.
– Шурочка! – глупо улыбнулся следователь и рухнул на землю.
Я дернулась к нему – неужели, и этот умер? В нарядном платье и тонких колготках рухнула на колени прямиком на острые камушки. Ойкнула от боли и привычно схватила новый «труп» за крепкое запястье. Не желавший помирать Иван шевельнул рукой и тяжко застонал. Я пригляделась: под волосами виднелось большое бурое пятно – кровь!
Эмма тоже заметила пятно. Она не решилась присесть на землю в дорогом платье и слегка подпрыгивала от нетерпения.
– Кажется, у него на голове рана. Но откуда? И где Август? Почему Иван его бросил? Когда приедет полиция? – мозг автоматом щелкал вопрос за вопросом.
Решительная Эмма уже набирала номер:
– Скорая? У нас человек без сознания. Ударился головой.
Она назвала адрес.
– Шурка, посидишь с ним? Хочу дойти до тела Августа. Попрощаться, – голос сестры звучал глухо, казалось, железная Эмма сейчас расплачется.
– Иди! Чего уж там! – махнула рукой – Мне не впервой караулить трупы. Правда, Иван – не совсем труп, может, еще оклемается.
Черный юмор помог удержать чувства в узде и не разораться на весь распроклятый ухоженный парк. Что за дикое место! Народ мрет, словно тараканы. Пора убираться отсюда, пока здоровы и живы!
Эмма ушла вперед в указанном направлении, а я осталась сидеть рядом с Иваном. Вынула из сумки чистый платок, подстелила ему под голову и давай разглядывать неподвижного следователя. Благо, он не может на меня пялиться и подшучивать.
Ресницы у Ивана были черные и длинные, как у девушки. Нос – чуть широкий, крепкий. Щеки подернуты легким следом щетины. Губы тонкие, на подбородке аппетитная ямочка. Скользнула взглядом ниже по сильной упругой фигуре и осталась довольна. А он ничего – очень мил! Тут же одернула дерзкую мысль – только рассталась с Мишей, а уже на других мужиков заглядываюсь. Интересно, как там Миша? Жили мы, к счастью, порознь. Я в маминой квартире, Миша – на съемной. Собирались съехаться, да денег все не было. Может, к лучшему?
Совестливо вздохнув, взяла телефон и набрала знакомый номер. Долгие гудки, потом хриплый голос.
– Шурочка! Рад тебя слышать! Прости меня!
В трубке всхлипнуло, вздохнуло, причмокнуло.
– Ты пить бросил? – строго спросила я бывшего парня.
– С понедельника непременно! Детка, у меня тонкая душа! Алкоголь помогает смириться с царящей вокруг несправедливостью, – язык Миши знакомо заплетался.
– Ни видеть, ни слышать тебя не хочу, пьяница несчастный! – крикнула я в сердцах и выключила телефон.
И чего этих музыкантов так на бутылку тянет? Душа у него чувствительная! Всего-то с работы выгнали. А что дальше будет? – в голове прыгали мысли и слова любимой мамочки. Та сразу раскусила слабовольного нытика Мишу и не желала видеть младшую дочь женой алкоголика. Я повздыхала немного о брошенном