мама. А я в этот момент начинаю работать в новой должности и уже не могу ничем помочь. Какая там Франция? Россию бы объехать!
Суббота, 26 декабря. Я прилетаю во Францию, пока все радужно. Выхожу из самолета, включаю телефон, и вдруг он начинает непрерывно бренчать – штук двадцать эсэмэсок сваливаются одна за другой. Смотрю номер – администрация президента. Звонок.
– Алло.
– Павел Алексеевич, здравствуйте, это администрация президента. С вами хочет поговорить заместитель руководителя. – Мы с этим человеком хорошо знакомы.
– Слушаю.
– Павел, привет. Ты где?
– Привет. Я улетел на новогодние каникулы во Францию, детей собрал, хотим Новый год встретить там.
– А ты можешь вернуться в Москву? Это срочно.
– Зачем?
– У тебя встреча с президентом будет.
– А на какую тему? Я вроде ничего такого не планировал…
– Ну, приедешь, поговорим.
– Когда?
– 28-го.
– Хорошо, давай только я не прямо сейчас вылечу обратно, а завтра. Переночую, 27-го вернусь, 28-го приду.
Так и поступили. В воскресенье я вернулся в Москву, в понедельник приехал в Кремль. Захожу в приемную, там сидит Константин Львович Эрнст, смотрит на меня удивленно – что я здесь делаю? Мы поздоровались. Потом меня вызвали. В кабинете Дмитрий Анатольевич Медведев.
– Павел Алексеевич, у нас, как вы знаете, в последнее время очень много проблем в сфере детства. Мы создали институт уполномоченного, но нам надо, чтобы была построена система. Чтобы все государственные, общественные органы и объединения обратили внимание на эту проблему, и чтобы система начала работать. Потому что мы сейчас смотрим статистику – и преступлений против детей все больше и больше, и неблагополучие детское растет, и детские дома переполнены. Мы хотим, чтобы вы занялись этим вопросом. Готовы?
Бывают предложения, от которых нельзя отказываться. Я говорю:
– Хорошо, Дмитрий Анатольевич. Но, знаете, у меня есть не то чтобы два условия, а два пожелания. Первое: я начну работать, и начну работать согласно мандату, как ваш представитель, очень жестко. Потому что я понимаю, в чем проблема, и попытаюсь разобраться в ней поглубже. И второе: не обессудьте, но вам начнут на меня жаловаться из-за тех подходов, которые я практикую. Я как адвокат так привык. Я буду воспринимать эту историю так, словно у меня появилось двадцать пять миллионов подзащитных детей. И еще третье: можно мне все-таки каникулы догулять? Я хотел бы 11 января выйти на работу: меня семья ждет, они еще вообще не знают, что нам предстоит.
– Да, хорошо. Езжайте, пожалуйста, а 11 января на работу.
И с 11 января 2010 года я вышел на работу как уполномоченный по правам детей.
Вышел, посмотрел и ужаснулся. За что ни потяни – аборты девочек, беременности девочек, преступления против детей, преступления, совершенные детьми, детские дома… Огромное количество детских домов! В 2008–2009 годах практически ни один детский